Перекресток

Тогда его спас ангел-хранитель, по неизвестным причинам позволяющий анархисту выбираться из всяческих передряг в жизни, а может быть, ангелом ему служила собственная наблюдательность вкупе с интуицией, почему-то напрочь отключившейся у Анаконды, едва они попали на «нейтральное поле» загородной бывшей дворянской усадьбы, зону, свободную от боевых действий, в которой максимальной неприятностью грозил стать пьяный ресторанный мордобой с последующим размазыванием кровавых соплей по физиономии и примирением противников. Но, как это бывает в дурных бульварных романчиках, именно здесь, в ресторане, Кудесник заметил как-то ожидаемо, но все равно внезапно появившегося откуда-то из подсобки и занявшего, казалось бы, свое законное, коронное место у стойки буфета литератора Карева. Заметил, но ничего не стал говорить Анаконде, ведь и она увидела этого высокого, черноволосого мужчину с воспаленными от недосыпания и беспробудного пьянства глазами. Увидела и должна была узнать.

Вместо всяких ненужных, глупых здесь и сейчас разговоров, намеков и даже стреляний глазами в нужную сторону, Кудесник вышел из ресторана, так и не выпив желаемой на опохмел водочки – все неприятные посталкогольные симптомы у него, как рукой, сняло. Заглянув в занятый им номер, поменяв легкие ботиночки, предназначенные для ковровых дорожек санатория на привычные, растоптанные сапоги и прихватив с собой пистолет и пару запасных обойм, анархист спустился на первый этаж, в бездонные, кажется, кладовые этого странного своей гостеприимностью дома, заполненные всяческим имуществом и инвентарем, необходимым для нормального, активного отдыха: от рассохшихся, стареньких лыж и городошных бит до шахматных досок и самой настоящей, но сильно уже попорченной временем и людскими руками рулетки. Здесь Климовский подобрал себе средних размеров запыленную корзинку, а следом, в кухне, неторопливо, но не задерживаясь в раздумьях, заполнил её нехитрой снедью: хлебом, салом, вареными яйцами, щепоткой соли, завернутой в клочок старой газеты. Завершая сборы, положил в корзинку пару небольших бутылочек с минералкой и бутылку водки, не думая, что она пригодится по прямому назначению, скорее уж озаботясь антисептиком.

С крыльца усадьбы Климовский спускался медленно, боязливо, будто шел под прицелом снайпера – был у него в боевой биографии такой факт – постоянно ожидая пули в затылок. Также медленно, будто бы никуда не спеша, даже как-то игриво помахивая корзинкой, по грибы, мол, пошел человек, он добрался до лесной опушки, и только тут не выдержал и оглянулся. На крыльце никого не было, в окнах, выходящих к лесу, кое-где мелькали полуодетые девицы, вечные спутницы пьяных гулянок местной элиты, но никаких суровых внимательных лиц или стволов винтовок Климовский не заметил и не почувствовал. Но все-таки, продолжая не верить в свою удачу, чтобы не спугнуть её, анархист, едва перебирая ногами, до смешного замедлив свой ход, как на черепахе, вполз в заросли лещины… и едва лишь осенняя, жиденькая листва и ветви кустарника заслонили его спину – Кудесник сорвался и побежал!..

Он бежал, изредка переходя на быстрый шаг, чтобы передохнуть, спотыкаясь о корни деревьев, продираясь сквозь густые кусты малинника, уклоняясь от бросающихся ему навстречу стволов деревьев, почти час, до тех самых пор, пока интуиция, или ангел-хранитель, или кто там еще, не подсказали анархисту, что опасность осталась позади, за ним никто не гонится, и хотя его отсутствие в санатории уже приметили, особого интереса это ни у кого не вызвало.

Тогда Климовский, с трудом переводя дыхание после непривычного даже для тренированного, но все равно городского человека кросса, остановился, выбрал для себя поудобнее местечко под низкими, скрывающими от посторонних, даже отсутствующих глаз, еловыми лапами, присел, прислонившись спиной к смолистому, душистому стволу, и на скорую руку соорудил себе бутерброд с салом, запив нехитрое лакомство парой глотков водки прямиком из горлышка бутылки – за жутковатой суетой сборов он совершенно забыл про кружку. Пережевывая невероятно вкусный после пробежки и чудесного спасения обыкновеннейший черный хлеб с салом, Климовский на мгновение задумался – куда же ему податься?..