Перекресток

— Молодец. Еще баньку протопить, и там в парилку дверь неплотно закрывается. Сможешь?

— Сделаю.

— Подожди, успеешь. Ты, наверное, голодный? — Данил неопределенно повёл головой. — Женя, сооруди ему перекусить. А ты раздевайся, мой руки.

Пока он ест, ставлю в духовку рыбу запекаться. Потом налил Данилу чай и присаживаюсь рядом.

— Слушай, а где ты живёшь? Непонятно, взрослый, здоровый мужик, а по помойкам лазишь и побираешься. Извини, но так оно и есть. Я одно время сам так жил, но мне было девять лет!

— На дачах заброшенных живу, пока хозяева не появятся. Летом я работу нахожу: вскопать, по хозяйству, а сейчас никому ничего не надо. На те дачи мало кто зимой ездит. Документов у меня нет, вот и не могу никуда больше податься.

Наседаю на него с расспросами. Сначала отнекивался, потом сдался — стал рассказывать. История звучала как выдумка, но враньё я сразу чувствую. Жизнь научила.

Начало вполне обычное. Закончил архитектурный институт, женился. С работой не поладилось, перебивался случайными заработками, шабашками. Родился ребенок, дома конфликты из-за отсутствия денег. По объявлению поехал работать в Москву, благо строительных навыков хватало. По приезду забрали паспорт, поселили в вагончиках в Подмосковье. Работа по строительству частных домов, питание — всё как положено. Когда пришло время получать первую зарплату — попросили обождать. Ждали два месяца, потом отказались выходить на работу. Приехали плечистые ребята, обработали так, что три дня не вставали. Потом стали возить на работу под охраной, с 7 утра до 10 вечера пахали. Двое попробовали сбежать, через день привезли полуживых. Один очухался, второй не приходя в сознание умер. Куда его дели потом — неизвестно. Так прошло больше года. Пять человек умерло от истощения, кормили плохо, да и работа выматывала. На Новый год охрана напилась, и Данил еще с двумя мужиками сумели удрать. Мужики рванули домой, а Данил сдуру попёрся в полицию. Рассказал свою историю, имена и фамилии своих рабовладельцев, кого знал. Выслушали, покормили, но попросили обождать в камере. Для его же, так сказать, безопасности. А утром посадили в «воронок» и отвезли обратно на стройку. Передали из рук в руки. Дальше он плохо помнит: очнулся в подсобке среди инструмента, весь в крови. То ли его посчитали мертвым, то ли понадеялись на замок. Руки, ноги не поломанные, ребра только да голова разбита. Выломал замок, нашел в вагончике охраны одежду, переоделся. До десяти вечера, пока вернутся с объекта, время было. Даже денег в карманах нашел, но совсем мало. Хватило на электричку до этой станции, тут и спрятался в заброшенной даче. Думал на время, а получилось ….. Выпросил у одного дачника позвонить, номер помнил жены. А она послала его подальше, сказала, что с другим живёт. Вот так и остался тут. Как раз год исполнится.

— Вполне обычная история, — говорит Женька. Все стояли, слушали. Да, не исключено, что папа Жени и сейчас имеет таких рабов на Урале.

— Ладно, Данил. Давай займись баней, а потом подумаем чем тебе помочь можно, — предлагаю я.

Подождав пока он уйдет, спрашиваю остальных.

— Как думаете, если взять его сюда?

— Я считаю хорошая мысль, — поддерживает Женя. — Деваться ему некуда, красть не станет. Работящий, не калека. И платить не нужно — за еду и жильё работать будет. Тем более тут его никто не тронет, ни полиция, ни бывшие работодатели.

— Кира?

— С папой нужно посоветоваться. Ему не понравится, если без него такое решение примем.

— Согласен. Но и выгонять его сегодня, а потом брать назад неудобно. Оставим, а потом утвердим решение у дяди Юры.

Поддержали единогласно, иду в баню делать предложение. Печь уже горит, Данил занимается дверью.

— Данил, а сколько тебе лет?

— Тридцать два.

— Сколько? — поражаюсь я. — Пипец! Короче, я предлагаю тебе жить тут. Работаешь, охраняешь. С документами вопрос решим. Что скажешь?

— Я-то, согласен, но что скажут твои родители? И в полицию не нужно обращаться — я лучше без документов обойдусь.

— Дача моя и я тут решаю. И тут тебя никакая полиция не тронет, не бойся. Значит договорились. Комнату тебе определим, телефон позже привезу. Будешь по звонку к нашему приезду готовить дачу. Продукты завезём, собаку. Маленькую, правда, всего четыре месяца. Одежду, хм. Рабочая одежда тут есть кое-какая, покажу, может подберёшь что. Помойся и бороду сбрей, чтобы не пугать людей.

— Я специально отпустил, чтобы меня не узнали. Брить нечем, пока ножницами подравняю.

— Спрошу у девчонок, у них в сумочках чего только нет.

Возвратившись в дом, интересуюсь у девчонок.

— У вас эпилятора с собой нет случайно?

— Что-о? Ты хочешь сказать, что у нас волосатые ноги?

Уворачиваюсь от летящей разделочной доски и спасаюсь бегством на второй этаж. Оттуда уже кричу сверху.

— Вы что, дуры? Даниле побриться нечем, а у вас всякой хрени полные сумки вечно.

— Я тебе побрею кое-где! — отзывается Кира.

Минут через десять вижу в окно, как Женька пошла в баню. Осторожно спускаюсь, обхожу по кругу Киру. Что это за запах?

— Рыба! Вашу мать, я из-за вас рыбу спалил!