Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью

Я посмотрел на трибуны, которые возвышались до самого потолка, сделанные из монолитного, антрацитового черного камня, и пораженно замер. На трибунах, словно на плодородной земле росли прекрасные цветы разных расцветок и оттенков, которые увидев, что я обратил на них внимание, начали как-бы поправлять свои прически и кидать в мою сторону обворожительные улыбки.

— Есть традиция — воин, сражающийся на арене, что мил дроу, может предъявить кусок ткани одеяния вратам Арены и провести несколько часов с той, что за ареной ждет тебя. Арена пропустит её во внутреннюю комнату, а потом через пару часов телепортирует её или её труп за арену. — Тихо сзади меня проговорила Альке. — Лучше выбери с трибуны. Хари не такая, как думает Хиара, не стоит вам проводить ночи вместе.

На трибуне тем временем происходило оживление, к разделяющему бортику подходили одна за другой дроу, и, обернувшись на месте, улыбались мне и называли свои имена. А на арену кидали небольшой прямоугольный кусочек ткани, который был частью одеяния девушки. Он проходил через магический щит, разделяющий арену и трибуны с шипением. Но этим лоскуткам не было суждено коснуться арены. Я подхватывал их песком, и этот кусок ткани плавно подъезжал к моей горке, формируя вокруг меня веер из разноцветных кусков ткани, на которые я взирал сверху со своей горки песка в центре арены.

Я не собирался касаться ни единого куска ткани руками, так как это ознаменовал бы мой выбор. Но и то, что я собрал вокруг себя каждый кусочек ткани, а не оставил их валяться на краю арены пришлось по душе дроу. Нет ничего страшнее, чем отверженная женщина, это я знал еще с прошлой жизни. Но передо мной не просто женщины, а искусные убийцы, чей уровень не меньше сотого. Самый низкий уровень, который я мог заметить, был сто первый. Я не хотел оскорбить своим отказом ни одну из них, у меня ненависть не к ним, а к их жестокой матери и её мужу.

Когда каждая из присутствующих выбросила на арену свой клочок ткани, вокруг настала тишина. Дроу выжидательно на меня смотрели, поняв, что я буду сейчас выбирать ту, кто проведет со мной ночь. А я улыбнулся, приняв решение прибегнуть к проверенному веками способу.

— Я не могу выбрать. — Мой голос на всеобщем языке разлетелся по всем трибунам. Дроу уже были готовы возмутиться, но я не дал им это сделать, продолжив свою громкую, уверенную речь. — Вы все прекрасны, и каждая по-своему. Я просто не могу выбрать, я заберу всё, или ничего.

На трибунах пошел шум спора о том, что всех я не выдержу, да и должна быть всего лишь одна. Они уже начали обсуждать, а не выбрать ли им вместо меня того, кто пойдет к воину на ночь. А на трибунах появился новый разумный в черном плаще, что несся по трибунам словно умалишенный. Вот она скинула плащ, и я увидел невысокую дроу с белоснежными волосами, одетую в белоснежную тунику, которую попытались остановить. Но она умело вывернулась из рук дроу, продолжив свой стремительный бег. И подбежав к бортику, что разделял трибуны, из её руки вырвался белоснежный клочок, который с шипением преодолел магический барьер.

— Сура. — Еле шепнул я и песок, что меня окружал, вздыбился и под изумленное восклицание десятков дроу сформировал гору напротив Суры, стоящей на трибуне, на несколько метров выше арены, разметав те куски ткани, что меня окружали. Я проскользил по песку с немыслимой для меня ранее скоростью, и не дал пролететь белоснежному куску ткани и метра.

— Привет, Аль. — Улыбнулась мне моя подруга, когда наши глаза встретились, а в моей правой руке был зажат белоснежный кусок ткани. — Удачи тебе в бою.

— Выбор сделан! — Прогремел знакомый мне ненавистный голос Верховной жрицы. — Но у Суры Блундит по возрасту нет права ночи с воином арены! Освободить трибуны до следующей ночи после боевого дня воина.

Дроу уходили, неспешна уводя мою Суру с собой, не дав нам поговорить. Но мы все равно сможем с ней пообщаться, ведь за мою подругу скажут символы, начертанные на белоснежном куске ткани.

— Убей их всех, Аль. — Гласила первая строка письма, а я, улыбнувшись, направился в свою пещеру, еле слышимым шепотом проговорив.

— Я сделаю все, что смогу, Сура. — Я улыбался — все же мы встретились. — Ни боги, ни смертные не остановят меня на моём пути.

Конец главы.

Глава 22

Мои руки дрожали, а пальцы неохотно держали иглу и нитку, но шить было надо. Глубокая рана на боку болела, и не хотела срастаться, несмотря на уже сорок пятый уровень, который словно замер и не хотел увеличиваться после второго боевого дня на этой проклятой арене. Регенерация, которая то помогала мне, то словно её и не было, постоянно давала сбой. Во второй боевой день меня насквозь пробила стрела, застряв в легких. И как только я ее вытащил, то дыра сама заросла, а перед глазами замерцало радостное сообщение:

— Рана исцелена с помощью регенерации.

Только вот в этот раз словно моей регенерации и не было никогда — неглубокая рана кровоточила и не зарастала.