переКРЕСТок одиночества 2

Дверь закрылась. С гудением начала открываться наружная. Я сунулся в щель и застрял — забыл про ранец. Снова выругавшись — так реально легче — все же протиснулся и рванул прочь по самолично прокопанному снежному проходу.

Обалдеть…

И что получается? Ахав шел за мной все это время? Такое нельзя назвать случайной встречей. Никак нельзя. А еще я никак не могу принять сюрреализм ситуации — унося с собой оружие пожирающее жизнь, я убегаю от живого мертвеца с пульсаром в груди. Расскажи такое кому — мигом запрут в дом полный участливых санитаров умело рекламирующих моду на рубашки с чрезмерно длинными рукавами…

Как говорила моя бабушка, после первого просмотра доброго советского фильма Буратино — не иначе бедолага сбежал с желтого дома, раз до сих пор щеголяет в такой рубашке и находится в вечной необъяснимой печали. Но она про каждого героя того фильма много чего сказала, навсегда отвратив меня от повторного просмотра этого действительно отличного фильма.

Вырвавшись из снежной норы, я пробежал метров двадцать, рухнул в сугроб и принялся закапываться. Ахав Ахавом, а вот крылатых червей сегодня вряд ли кормили.

Закопался. Хватанул в запале ртом порцию хрусткого снега. Вжался пылающим лбом в снежную холодную благодать. Затих, пытаясь сообразить.

Что дальше?

Рюкзак, нарты — все в только что покинутой снежной норе. На мне вся одежда, при мне нож. Желудок на четверть полон мяса. При мне иноземная страшная пушка рвущая тела на части.

Что дальше?

Развернуться и бежать?

Это самый разумный выход. Да, по всем канонам голливудского боевика я должен принять бой. Вот я в засаде, Ахав пойдет по моим следам, я возьму его в прицел и мягко потяну спуск, отправляя его мерзлую голову в полет. Но я не в голливудском боевике. А Ахав, пусть давно уже не человек, вполне может проявить хитрость и…

Хруст.

Слабый хруст.

Дернув головой влево, я увидел на боках сугробов голубой отсвет.

Ну да. Ахав не дурак и может зайти со стороны — что он и сделал! Причем сугробы находятся чуть выше моего местоположения — а следовательно он легко увидит обрывающиеся у разворошенной снежной кучи мои следы. Тут сложно не догадаться, где спрятался снежный сурок…

Вскочив в облаке снежной пыли, я рванул в противоположную сторону. Промчался шагов пятьдесят — под крутым углом уходя от «Красного Круга» и снова рухнул в снег, не собираясь облегчать преследователю задачу. Заметив за собой что-то вроде ложбины прикрытой моим текущим укрытием, поспешно скатился по ней на животе, змеей прополз пару десятков метров и дальше уже на четвереньках описал дугу с таким расчетом, чтобы оказаться у неспешного Гарпунера за спиной. Если получится, то я успею подобраться к нему чуть ближе и шарахнуть в спину. Упав в снег, я потратил пару секунд на то, чтобы хоть чуть-чуть унять дыхание — и снова возблагодарив себя же за все тренировки — я на мгновение высунулся из-за тороса, чтобы глянуть на заиндевелые лопатки и… в голос выругался — Ахав топал точно ко мне! Прямо как по ниточке шагает! Как⁈ Он не мог увидеть меня! Может видит сквозь снег? Улавливает тепло моего тела? Мега обостренный слух? Или… я коротко глянул на светящуюся громаду Столпа. Неужели…

Бросив оружие — оно все равно никуда не денется — попытался ползти, но понял, что силы уходят с бешеной скоростью. Все дело в проклятом рычаге, что был длинноват и подобно якорю втыкался в снег, заставляя меня «поворачивать» и тратить лишние силы при передвижении ползком. Шипя проклятья, я поднялся на четвереньки и рванул вперед, волоча за собой приделанную к металлическому шлангу оружие. При этом я прислушивался к хрусту шагов и звону проламываемой ледяной корочки. И едва только шум стал слишком близким, а затем внезапно прервался, я вскочил на ноги и, не оглядываясь, перепуганным зайцем рванул в сторону. Успел сделать пяток огромных прыжков, а затем за спиной полыхнуло синим, затрещавший воздух обжег дикой болью и заставил упасть. Взвыв, я покатился по снегу, с силой ударяя онемевшими ладонями по снегу и мотая звенящей головой.

Надо чуть полежать… надо чуть прийти в себя…

Встать!

Встать, Охотник! Встать!

Охнув, я перевалился на бок, подскочил и, кренясь на один бок, побежал, подслеповато вглядываясь в серый мир правым глазом — левый отказался. По лбу и щеке стекало теплое, но проверять некогда — за мной шагает смерть. А я, жалкий подранок, еле-еле бегу.