ПереКРЕСТок одиночества 3

— Я скорее думаю о том почему не явился карательный отряд. Это ведь полное безумие, если поставить себя на их место и оценить ситуацию с их точки зрения. Освобожденные зэки обнаружили исправное устройство телепортации, причем неизвестно какие заданные перфокартами координаты в нем находятся. Зэки восстановили устройство и активировали, выведя на предельную мощность — и раз последовал удар, значит, эта мощность им чем-то угрожает. Чем больше энергии — тем дальше прыжок, верно? Куда может вести третий слот? В любом случае — это прямая угроза. Но кроме сработавшей автоматически ликвидационного протокола не последовало больше ничего… они даже разведку не послали! Почему? Достаточно двух-трех вооруженных бойцов, чтобы если не уничтожить убежище, то гарантировано забрать перфорационные карты и заложить небольшую бомбу под консоли. Все! Угрозы нет! Но сделано этого не было…

— Правильно мыслишь — удовлетворенно улыбнулся Михаил Данилович и с силой растер себе лицо рукавицами — Я думал о том же. Часами. Днями. Неделями! Не мог выкинуть эти мысли из головы… а потом мы прыгнули и сделали там помимо главного как я считаю открытия еще несколько примерно столь же значимых, но не особо выгодных. И все мои вопросы отпали.

— Так все же? Почему никто не пришел?

— Какой же ты нетерпеливый мужик…

— А вдруг помрете от инфаркта после телепортации, а остальные не окажутся столь разговорчивыми? — легко парировал я, невольно опуская лицо и глядя на заносимую снегом пластину под ногами.

— Какой ты… добрый — усмехнулся старик.

— Ну… или просто передумаете вдруг. Всякое случается, Михаил Данилович. Не обессудьте.

— Да правильно все. Пока дают надо брать. Ответ прост — некому сюда являться и наводить здесь порядок. Некому!

— Как это неко… — еще успел я выдохнуть и перед глазами резко потемнело.

Миг…

И я «поплыл», начал заваливаться, поспешно сделал шаг в сторону и налетел на такие же колышущиеся как колосья в поле тела.

— Ох…

Даже и не знаю кто выдавил из себя этот всхлип — я, кто-то рядом или все вместе разом. Присев, я замер на некоторое время в неподвижности, видя, как перед глазами медленно начинают обретать четкость знакомые и незнакомые объекты.

Группа стоящих и сидящих стариков. Куда большая по размеру металлическая пластина под нами. Кирпичные стены вокруг. Оборудование, что достаточно примелькалось и уже не кажется таким чуждым взгляду. Настежь открытая двустворчатая стальная дверь, а за ним широкий коридор с низким потолком.

— Где мы?

— В тюрьме — стоящий на четвереньках Михаил Данилович не выглядел жалким в этой позе. Скорее походил на старого льва после пробуждения, что медленно поднимает величественную голову. Не дожидаясь моего следующего вопроса, он начал подниматься, продолжая говорить — Я же говорил о еще одной расе. О еще одних разумных представителях. Одних из тех, кого похищают… Одна разница — эти остаются здесь до самой смерти.

— Я запутался…

— Избыток еды всегда плох — будь то еда материальная или духовная — прошелестела удивительно высокая старушка, ободряюще касаясь моего плеча — А ты сегодня считай объелся…

— Обожрался он — буркнул проходящий мимо Уюкос Борисович.

— Я вспомнил смысл вашего имени — проскрипел я, вставая и с облегчением ощущая, что почти полностью восстановился.

А ведь телепортация — это разбор на атомы? Или целиком все же переносят?

— И почему «некому»? — вспомнил я о самом главном — Как это некому?

— Хозяева планеты давно ушли, Охотник — все с той же убивающей меня обыденной простотой произнес Михаил Данилович, сверившись с часами — Двинули, пожалуй, друзья. Помним — каждый уносит по большому пакету и не жалуется!

Ответом послужило общее беззлобное ворчание, при этом лица всех без исключения светились от радости, и я бы сказал некоего предвкушения. Я был в этом уверен по простой причине — температура здесь по ощущениям была не ниже нуля по цельсию. А может и выше — принесенный нами с собой снег уже таял на одежде. И чему так радуются дедушки со старушками? Они разве что руки от радости не потирают… Вопрос действительно интересный, но пока я предпочел сосредоточиться на словах мерно шагающего лидера Бункера, уже успевшего перешагнуть порог и двинуться по коридору с такой будничностью, будто шел по коридору собственного дома.