Перекресток (СИ)

— Внешний мир не особо приветлив к таким детям, да и в семьях атмосфера оставляет желать лучшего, уж поверь…— Лиана смотрела на парня, а он отводил глаза.— И с детства привыкшие к тому, что мир жесток, они сами становятся жестокими. И то, чего не было в их семье, в их детстве, воспринимается как чуждое, как враждебное… Но Скорпиус рядом с тобой, и это внушает надежду…

— Что ты имеешь в виду?

— Джеймс,— Лиана встала перед ним, заставляя смотреть на ее чуть улыбающееся лицо,— ты весь чужд такому человеку, как Скорпиус, но он дружит с тобой. И, как умеет, бережет вашу дружбу. И тебя…

Гриффиндорец вдруг вскочил, широко открывая глаза. Он схватил девчонку в охапку, расцеловал в обе щеки и улыбнулся:

— Лиана, ты не представляешь, как ты мне…

— И что здесь происходит?

Они оглянулись — у двери на площадку стоял Мильтон. Джеймс удивленно взглянул на Лиану, отпустил ее и почти бегом кинулся к лестнице, махнув на прощание.

Он легко нашел Малфоя: слизеринец был в каморке, где обычно экспериментировал с зельями, где они впервые пожали друг другу руки. Скорпиус сидел на столе, зажав в руке бутылку Огневиски.

Поттер закрыл за собой дверь и остановился, пытаясь привыкнуть к темноте. Потом подошел к столу и сел рядом с другом.

— Если ты думаешь, что из-за каких-то подлых слизеринцев я как-то изменюсь, ты глубоко ошибаешься,— проговорил Джеймс в темноту, ощущая Малфоя рядом.— И не надо брать на себя миссию по моей защите, я и сам могу, если мне надо, наступить на мозоль кому угодно…

Скорпиус молчал, не двигаясь, лишь перебирая пальцами по бутылке.

— Ты был прав, говоря, что дружба — это взаимное использование друг друга. По крайней мере, для тебя это так, и я даже не возражаю. Теперь я понял, как ты используешь меня…

— И как же?— глухо спросил Малфой, не шевелясь.

— Ты получаешь то, чего не было у тебя раньше…

— И что же?

Джеймс задумался, не зная, в какие слова облечь свое теперешнее понимание:

— Мечту о чем-то, чего, как ты раньше был уверен, нет. И ты пытаешься защитить эту мечту. Ну, или то, что тебе ее дает…

— Очень ясная фраза,— хмыкнул Скорпиус, протягивая другу бутылку.— Повтори, когда я буду трезвым…

— Ты меня понял,— фыркнул Джеймс, обжигая горло Огневиски.

Они помолчали, оба думая о чем-то своем.

— Зря ты, кстати, оставил в покое младшую МакЛаген.

— Что?

— Она в тебя влюблена.

— Поттер…— почти с угрозой произнес Малфой, доставая палочку и зажигая ее, чтобы видеть друга.

— Ну, это мое скромное мнение,— пожал плечами Джеймс, едва заметно улыбаясь.

— И с чего бы такие выводы?

— Ну, не думаю, что в четырнадцать лет можно досконально изучить человека просто из любопытства. Она тебя изучает давно, наблюдает, размышляет…

— То есть ты хочешь сказать, что я объект ее очередной теории?

— Нет, Малфой, ты объект ее первой любви,— Джеймс отдал бутылку другу и ухмыльнулся.— Думаю, не одну долгую ночь она лежала в кровати, смотрела в потолок и думала о том, почему ты такой, какой есть, и почему же она в тебя влюбилась…

— Поттер, мне кажется, тебя слишком сильно долбанули сегодня,— Малфой дернул уголком губ.— И в тебе проснулся дар распознавать влюбленных девчонок… Ну, или третий глаз, на радость Трелони, открылся…

— Малфой, я, кстати, серьезно.

— Поттер, в пятнадцать лет нельзя серьезно говорить о подобных вещах.

— А в четырнадцать нельзя досконально знать человека и легко объяснять все его поступки. Нельзя в любом случае, кроме одного. Говорю тебе, МакЛаген в тебя влюблена!— настаивал на своем Джеймс.

— А мне-то что с этого?

— Малфой, в пятнадцать лет нельзя спокойно относиться к подобным вещам…

— Ну, я в восторге, и что?

— Ну, то, что минут пятнадцать назад я расстроил ее свидание с Мильтоном,— ухмыльнулся Поттер, глядя, как вытягивается лицо Скорпиуса.

— С этим хромым стукачом?!

— Ну, ты же не обращаешь на нее внимания, не пропадать же девчонке,— Джеймс отобрал у друга бутылку и допил Огневиски.— Ладно, спокойной ночи, я пошел спать.

Малфой кивнул и последовал за другом, решив обдумать все на трезвую голову.

Глава 4. Наказание.

— Итак, Малфой, есть новость хорошая и плохая. С какой начать?— Джеймс подошел к ждущему его на лестнице другу и посмотрел на часы: через три минуты у них была Астрономия.

— А с чего ты взял, что я вообще хочу слушать твои новости?— фыркнул Скорпиус, начиная подниматься. Спящая школа ему нравилась больше, чем бодрствующая: ни одного Уизли в коридоре, преподаватели тоже почти все спят. А еще у них есть очень веский предлог в полночь ходить по школе.

— Ну, и ладно,— Джеймс отвернулся, поправляя мантию.

— Ладно, валяй, что там у тебя опять?— слизеринец скрыл улыбку: Поттер, как всегда, в своем репертуаре. Хотя с тех пор, как он был оглушен во дворе, гриффиндорец стал кое в чем более приятным. Например, он начал иногда думать прежде, чем что-то сделать или сказать. Это был уже огромный прогресс…

Джеймс тут же улыбнулся:

— На Рождественский бал приедут студенты из Дурмстранга и Шармбатона!