Перекресток судеб

— Ты чего, Бык, ты чего? — заволновался небольшой, верткий парень, недоуменно глядя на валяющегося под ногами громилу — эй, Брюск — глянь! Бык свалился! Что-то не то с ним! Ой!

Парень вздрогнул, дернулся и недоуменно посмотрел на стрелку в своих руках. На ее тупом конце был пристроен клочок ваты, а сама стрела напоминала шип дерева гоук — впрочем, им некоторое время назад она и являлась.

Тот, кого звал воришка, опасливо оглянулся, и не оглядываясь, припустился бежать по рынку, сбивая прохожих и перепрыгивая через прилавки — к испугу торговок и заезжих крестьян. Через пять минут он подбежал к будке стражников возле выхода из рынка, и задыхаясь влетел внутрь, к недоумению четырех блюстителей порядка, катающих кости по замусоренной крошками и чешуей крышке стола.

— Девад! Девад! — Брюск от возбуждения и бега не смог сказать ни слова, покраснел и закашлялся, брызгая слюной на ближайшего к нему стражника, брезгливо стершего липкие слюни со своей щеки. Капрал недоуменно уставился на своего родственника, хмыкнул и возмущенно спросил:

— Сдурел? Ты чего врываешься, как к себе домой? Ты видишь — мы заняты? Мы должны когда-то обедать, придурок?! Эй, что случилось? — сменил гнев на милость негласный глава рынка — ты мне такое везение перебил! Я три раза подряд выкинул «удачу»! А тут ты! Вот гадство!

— Девад! — выдавил Брюск и капрал раздраженно сплюнул:

— Да что ты заладил — Девад, Девад! Всю жизнь уже Девад! Девадом и помру! Дайте ему чего-нибудь попить, что ли — иначе слова не дождешься!

Один из стражников подал Брюску кувшин, тот жадно схватил и начал пить, пуская дорожки пахнущей хмелем жидкости по грязному подбородку. Девад раздраженно посмотрел на Брюска, испортившего хорошее пиво, которое капрал собирался выпить минут через десять, вздохнул, и приготовился выслушать плохие новости. То, что они должны быть плохими — капрал не сомневался. Чтобы так напугать Брюска, не отличающегося особым воображением, нужно сильно постараться.

— Успокоился? Рассказывай!

— Убивают нас! Кто-то нас убивает! — выдавил Брюск, и бросил на стол стрелку, взятую из руки воришки — вот! Прилетает, парни падают, и… все. Вначале не поняли, потом я понял — кто-то убивает! Эти стрелы ядом намазаны, точно!

— Кому дорогу перешли? — деловито, нахмурившись спросил капрал — кто-то зарился на рынок? Кто-то наезжал?

— Нет, ты что! Все давно поделено! Мы работаем на рынке, никто не смеет влезать! Отстегиваем свою долю, работаем, как всегда! Парни уже боятся на рынок выходить!

— Кстати — как твоя челюсть? — вдруг спросил капрал — вылечил?

— Вылечил — дернул плечом Брюск — обошлось в двадцать золотых! Убил бы этого придурка! Стой! Ты почему спросил?! Ох ты… точно! Все, кто тогда был со мной, когда мы этого клопа хотели развести — все убиты! Ты голова, Девад!

— Потому я тут главный — кивнул капрал — а не ты. Худо дело. Похоже — непростой это был парень. Ну какого демона ты на него полез?! Других не было?!

— Да что — он первый, что ли? Не он первый, не он последний! Мы живем с этого, не забыл?! А если он деловой — надо было объявиться, узнать, кто тут рулит, на рынке!

— Поздно! — в тишине стражницкой вдруг прозвучал незнакомый бесцветный голос, и дверь в помещение сама собой закрылась, задвинув засов.

— Кто здесь?! — Девад вскочил с места, схватив меч и оглядываясь по сторонам, как вор, застигнутый на краже.

— Твоя смерть… — прошелестел голос, и в воздухе свистнул клинок, врубившись в ключицу капрала. Из Девада выхлестнул фонтанчик крови, он как-то странно икнул, закатил глаза и мешком свалился на пол, подрагивая в последних судорогах. После этого воздух как-то странно замерцал, открыв небольшую худощавую фигуру человека, с завязанным тканью лицом. Его темные глаза смотрели безжалостно и строго на замерших в ужасе людей. Потом человек негромко сказал:

— Вы напали не на того человека и за это будете наказаны.

— Мы не знали! — с мольбой выкрикнул Брюск, падая на колени — прости нас! Мы не хотели! Он нам не объявился!

— Это неважно — почти весело заявил незнакомец и одним ударом чисто снес голову бандита. Она стукнулась об пол, моргнула, и замерла, касаясь ноги одного из стражников, от которого вдруг резко запахло мочой — он напустил под себя здоровенную лужу, и в тишине стражницкой было слышно, как на пол капают вонючие капли.

— Это все Девад, это он! — затрясся стражник — это он нас заставлял!

— Я знаю — кивнул незнакомец и вонзил узкий меч в горло говорившему — но ведь ты не отказался. А мог. Потому — умри!

Два других стражника, очнувшись от ступора, в который впали при виде расправы, вскочили с мест, выхватили мечи и встав в боевую стойку напали на убийцу. Эти стражники не были трусами, и вполне сносно владели своими железками, но как они могли сравниться с учеником Имара? С атроком? Он мог убить их голыми руками, этих пропитанных пивом и мазисом увальней, засидевшихся на своем сытном месте.

Но сделал это мечом, располосовав, как свиные туши.