Перекресток судеб

Часть стрел прошла мимо, часть застряла в огромных щитах, но много стальных жал нашли себе добычу и сотня солдат мгновенно превратилась из боеспособных особей в корчащиеся мешки боли. Раненые – те, кто могли, сразу поползли и поковыляли в тыл, где их подхватили бригады помощников лекарей – при армии всегда были и простые лекари, не маги, так что лечить бойцов было кому. Вот только лечить было почти нечем – обоз разграблен и оставались лишь те средства, что каждый боец носил с собой – перевязочные ленты, присыпка, мазь, избавляющая от лихорадки.

Со стороны атакующих тоже сыпались стрелы, но не с такой эффективностью, как из крепости. Во–первых, арды не стояли на открытом месте, а выстрелив, прятались за зубцы, укрывались за парапетом стены.

Во–вторых, стрелять сверху гораздо легче, чем снизу вверх. Тем более, если при этом ты не бежишь галопом, как взбесившийся конь, задыхаясь от невыносимого бега, покрытый потом и пылью, поднявшейся от первых рядов.

Увы, все равно некоторые стрелы нападавших находили свою поживу. Уже были раненые и убитые – один из бойцов Геора пал рядом с Жересаром, равнодушно проводившим взглядом тело соратника, кувыркнувшееся по лестнице со стрелой во лбу.

«Чему быть, тому не миновать!» – подумал по этому поводу лекарь.

Жересар и так уже жил не своей жизнью. Его жизнь осталась там, в подземельях под столицей, рядом с погибшими сыновьями. Даже если он и умрет на этой стене – ну и пусть, скорее встретится со своими парнями – если, конечно, загробный мир существует.

Нападающие добежали до стены, оставив по дороге сотни убитыми и ранеными, и остановились возле рва, наполненного водой из речки по специально прорытому каналу.

Несколько десятков солдат вгорячах бросились в воду, чтобы переплыть широкую канаву, и тут же пожалели о своем порыве – под водой, как оказалось, их ожидал сюрприз – острейшие колья, протыкающие тело как копьем. Собственно говоря – это и были копья, вбитые в дно, и когда солдаты, отягощенные кольчугами и оружием, начинали погружаться, они нанизывались на острия, истошно крича и взбивая кровавую пену. Во рву осталось около сотни нетерпеливых бойцов – это были солдаты в легкой броне, в основном арбалетчики и мечники. Тяжелые копейщики в мощной пластинчатой броне с большими щитами не рискнули сунуться в ров, и теперь стояли под градом стрел, прикрывая себя и товарищей, набрасывающих на ров заранее приготовленные длинные шесты и бревна.

Задержка стоила армии еще не менее сотни солдат, расстрелянных как на тренировочной площадке. С высоты стен удобно выбирать цель и трудно промахнуться, когда бьешь по густой толпе. На стене потерь почти не было, стрелки били почти наугад, не прицеливаясь и особо не высовываясь за парапет – так приказал Геор, однако их стрелы почти всегда находили цель.

Наконец, армия навела мосты, и с яростными криками толпа понеслась к стене, подымая длинные лестницы со стальными крючьями, цепляя их за край. Арды тут же схватили длинные шесты с развилкой на конце, и начали сталкивать лестницы вместе с взбирающимися по ним солдатами.

На штурмующих полетели камни, разбивая головы, ломая кости, сбивая с лестниц вниз, прямо на своих товарищей. Через считанные минуты внизу образовался вал из шевелящихся и замерших окровавленных тел – сотни, и сотни солдат. Однако живые латники, увлеченные единым порывом, не замечали, как над полем боя проносится серп богини Смерть, собирая обильную жатву. Они были будто пьяны, и все, о чем думали – лишь бы добраться и разорвать тех тварей, которые пытаются противиться их натиску.

«Твари» тоже впали в боевой экстаз – арды рычали, визжали, завывали и радостно хохотали, когда очередной булыжник разбрасывал желто–красные мозги солдата по баррикаде из трупов, или пущенная стрела выходила из затылка солдата, только сегодня утром мечтавшего вернуться к своей матери в деревню.

И с той, и с другой стороны люди потеряли человеческий облик, превратившись в диких зверей, одержимых манией убийства.

Убить! Убить! Убить! – больше никаких мыслей, никаких желаний. Убить – и не быть убитым, вот что было важно сейчас, сию минуту!

Несмотря на то, что защитники скинули больше половины лестниц, часть все-таки удержалась, и по ним полезли латники, держа в руках обнаженные мечи. Щиты отброшены – со строевыми щитами по лестницам не полазишь. Защитники крепости тоже бросили щиты – двумя руками бить топором сподручнее, а на стене особо не развернешься.

Первые солдаты с ревом ворвались на стену, и тут же полегли, изрубленные, проколотые, рассеченные. Арды сплеча рубили топорами – могучие, высоченные, закованные в сталь воины. Они были похожи на лесорубов, мерно опуская и поднимая топоры, наточенные до бритвенной остроты. Удара топора не выдерживали никакие доспехи. Даже если лезвие не прорубало пластину брони, оно вминало ее в тело так, что под ней оставалось месиво из мяса, костей и крови, не способствующее веселой и радостной жизни.