Перекресток судеб

Аборты. Сколько она сделала абортов – сама сбилась со счету. С горечью говорила Неду, что скорее всего отправится не на небеса, а в преисподнюю, за то, что убивала неродившихся детей. 

К Гире отправлялись все дворянки, «залетевшие» от своих любовников и не желавшие, чтобы кто‑то знал о их «интересном положении», и уж точно не желавшие, чтобы об этом узнал муж. Почему к ней? Во–первых магов–женщин больше не было. Если только полуграмотные лекарки с их порошочками, повитухи с грязными щипцами, после использования которых женщины могли умереть за считанные дни. После посещения Гиры «вылеченные» от беременности уходили так, как будто никогда и не было никакой операции, и не было никакого зародыша. 

Магия могла делать чудеса – на то она и магия. Правда для этого надо было владеть магией на уровне десятом, не меньше. А еще – знать запретные заклинания. А Гира их знала, получив доступ к библиотеке агары. Как получила? Не совсем легко…

Это был ее первый мужчина – лысоватый, пятидесятилетний маг–хранитель библиотеки. Почему она отдалась ему? Почему именно он стал первым, кто овладел ее прекрасным, желанным телом? Может – из чувства протеста, против того, что все в ней видели именно этот желанный, прекрасный кусок мяса – «да не достанусь я никому!». Пусть меня трахает этот старикан! Назло всем!

А может – она знала, как много в ее жизни будут значить знания, которые ей даст только эта, запретная часть библиотеки — ведь она провидица, в конце‑то концов! И она видела в своих туманных снах, в туманных картинках, что ей НУЖНО быть в этой библиотеке, и ей НУЖНО знать все заклинания, запретные, древние, страшные и не очень – если она хочет выбраться, всплыть со дна наверх, туда, где ее будет ожидать ослепительное, яркое будущее. А то, что оно должно ее ожидать – Гира знала наверняка. Разве могло быть иначе?

Первый раз Гира увидела Неда в своих видениях еще тогда, когда ей было лет десять. Видения приходили нежданно, негаданно – она могла в этот момент есть, или сидеть на горшке, но вдруг пространство мутнело, в ушах возникал звон, в животе тошнота… и плыли картинки.

Первое, что она тогда увидела – младенца, на берегу бушующего моря – она в тот момент сама была этим младенцем, и чьи‑то чужие руки подняли ее – сверток–младенца, и грубый, хриплый голос сказал: «Глянь, ардский выкормыш»! 

Гира долго гадала, чтобы это значило, но так и не поняла значения видения, как ни старалась. 

Второе видение пришло тогда, когда она о первом уже и позабыла, отбросив его, как что‑то ненужное, случайное, совсем не пригодившееся в жизни. Ей привиделся берег моря, белый песок, покрытый круглой галькой, море, набегающее на этот берег и юноша, обнаженный, прекрасный, гибкий и стройный, как молодое деревце. Он счастливо смеялся, легкими прыжками проносясь вдоль прибоя и отбрасывая ногами сверкающий песок. За ним неслась собака, заливисто лая и улыбаясь во все белоснежные зубы. Псина изображала, как хочет ухватит парнишку за ногу, и он смеялся еще пуще, беззаботный, легкий, как морской ветер.

Гира в это время как раз сидела в ванне, натирая мыльной пеной тело, залапанное липкими руками библиотекаря, и когда очнулась от видения, начала тихо плакать, печалясь о своей несчастной жизни. 

Потом, вспоминая предвидение, она решила, что это ее душа протестует против того, что она отдается плешивому старику, платя телом за знания – вот и привиделся ей этот прекрасный юноша. Хочется юношу – получила плешивого старика.

Следующий раз Нед привиделся ей уже тогда, когда ей было лет двадцать. 

Это видение она поняла только теперь – чудовище, огромное, клыкастое, с громадными желтыми глазами перечеркнутыми вертикальными зрачками – на его фоне Нед – в обычной одежде, мало похожий на того беззаботного мальчугана на берегу моря, но все‑таки похожий – она знала точно, что это он. И откуда‑то знала, что это еще и тот младенец у бушующих волн.