Перекресток судеб (СИ)

— Я не позволю вам отнять мою мечту! — яростно закричала Акая и первой ринулась в бой. Она сумела снести голову первой гончей и пинком отправить костяное тело в полет.

Сарим и Захар ринулись в бой, но гончие больше не позволили застать себя врасплох. Да и у той безголовой твари, вокруг костяного тела заклубился черный дым, и тварь поднялась на лапы с новой головой.

Я разочаровано вскрикнула, и, не веря тому, что делаю, подбежала к твари и нанесла удар по только что появившейся голове ятаганом. Удар получился сильным, но ударила я плашмя, лезвие лишь раскололо череп, и тварь снова рухнула, я повернулась к друзьям и увидела, как на руке Сарима повисла, сжимая челюсть тварь, Бор Бар лежал на спине и отбивался от твари, что пыталась вцепиться ему в горло, а Акая и Захар, стоя спина к спине, отбивались от остальных тварей.

Еще никогда я не испытывала таких чувств. Я впервые встретила людей, которых с легкостью могла назвать друзьями, даже зануду Сарима, и теперь они могли погибнуть, а я ничего не могла поделать.

— Можешь, — услышала я чей то вкрадчивый и мягкий голос, и на секунду я как будто оказалась вне своего тела, а им взялся управлять не пойми кто, и тело мое, расставив ноги на ширине плеч, развело руки в стороны, потом медленно начало поднимать их вверх, сводя вместе и между пальцев засверкали мелкие разряды молнии, а мои губы зашептали какую то тарабарщину, потом я увидела узор формирующегося заклинания и когда мои ладони сошлись в одной точке, волна раскаленного воздуха ударила так, что костяки рассыпались, а моих друзей раскидало кого куда. Бор Бара впечатало в камень, и он потерял сознание, Акая и Захар улетели в кусты, а Сарима сдуло с обрыва, и я, заорав от ужаса, побежала к краю обрыва и посмотрела вниз. Он висел на одной рук, вторая, окровавленная, висела неподвижной плетью. Сарим из последних сил цеплялся за корень дерева и я, свесившись с края по пояс, схватила его руку и закричала:

— Держись! Давай! Я помогу тебе вылезти!

Сарим поднял глаза на меня и, резко их расширив, отвернулся и продолжил висеть, рискуя в любой миг рухнуть вниз.

— Ты чего? — изумленно спросила я, с трудом удерживая тяжелого парня.

— Твоя рубашка порвалась и все видно! — чуть ли не прорычал рыцарь, продолжая рисковать своей жизнью.

— Ты издеваешься! — прорычала в ответ я, впиваясь ногтями в выскальзывающую руку. — Прекращай! Ты сейчас погибнешь! Я еле держу тебя. Помогай, давай!

— Ты не блудница, чтобы своими прелестями сиять! — прорычал в ответ Сарим, и я со всех сил впилась ему в руку ногтями в надежде привести парня в чувства.

— Не глупи ты сейчас упадешь! Закрой глаза и помогай мне вытащить тебя. Болван! Ты, сексист фигов! — заорала я и с криком потянула парня. Он, наконец, сумел упереться правой ногой в камень и помог мне вытащить его настолько, чтоб он сам сумел выбраться из пропасти.

В этот момент из кустов выполз исцарапанный Захар, на плече которого висела бесчувственная Акая, и мне стало не до рыцаря с его глупостями. В отличие от него, Захар даже не заметил моей рваной блузки, и лишь помог мне достать из сумки мазь для обработки ран и, промыв ссадину на голове Акаи, перебинтовал ее. Потом мы вместе привели в чувство ушибленного Бор Бара и, наконец, взялись за Сарима. Его рука была покусана и вывихнута, и Захару пришлось вправлять руку рыцаря, а мне ее обрабатывать. При этом я демонстративно села так, чтоб все мои прелести были у него перед носом, и Сариму пришлось сидеть, плотно зажмурив глаза.

– Что произошло? — застонав, спросила Акая, как только открыла глаза. — Где гончие?

– Не знаю, — ответил ей Сарим. — Я так и не понял, что произошло. Неожиданно ударила огненная волна воздуха, и вот я уже лечу с обрыва, а костяк просто рассыпается в прах.

– Может, Леший? — спросил Захар, помогая подняться на ноги Бор Бару, — Может, ты, Тихоня, ну очень ему угодил?

Бор Бар отрицательно помотал головой и пожал плечами, он тоже ничего не видел, потому что был ко мне спиной.

– Нужно будет этому Лешему деревянного идола поставить и подношения принести. — сказала Акая, и увидев, что я сижу перед Саримом в изорванной рубашке, ойкнула и полезла в сумку за запасной рубашкой.

К тракту мы вышли почти в вечерних сумерках, и шли по нему быстро, надеясь добраться до площадки отдыха до наступления ночи. Все это время Акая рассуждала о том, как вернется и обязательно отблагодарит Лешего. А остальные помалкивали. Похоже, моя подруга перенервничала и безудержной болтовней пыталась скрыть то, что она по-настоящему испугалась. А я, наоборот молчала, не в силах вымолвить ни слова. Я время от времени посматривала на свои ладони и никак не могла поверить в то, что со мной произошло. А признаваться друзьям в том, что я сумела спасти их магией мне почему-то не хотелось. Да и не поняла я, как это могло произойти, как будто я была не я, и все же это была я. От таких странных мыслей у меня разболелась голова и я, тряхнув ею, выкинула эти мысли куда подальше.