Перекресток Теней (СИ)

А одиночество — это такая штука… как сон разума рождает чудовищ, так — одиночество рождает мысли… Вот будто иду… будто жизни принадлежу, а она — мне. Вижу вокруг себя что-то, воспринимаю видеоряд: какая-то скамейка, груда чернозёма почему-то рядом нарыта (зачем о ней думать?), какая-то дощечка отдельно валяется, травинки дрожащие, еще живые — в изморози, в снежинках… иду… и сердце на три четверти — тоже в этой изморози. Да нет, не изморози уже, а — в корке льда… только левая верхняя четверть — как те травинки, жива ещё, бьётся из последних сил, горячая, истекает кровью (или любовью?)… а вокруг… вокруг меня, в радиусе до полуметра — застывший непроницаемый воздух… как в цилиндре я, в колбе… вот едет машина — без звука, вот собака лает — не слышно, только догадываюсь, вот разговаривают женщины, хлопают двери магазина, наверное, шумит рынок — ни звука, ничего, всё застыло… тишина кругом — одиночество…

Напиши мне…»

P.S. «Этот город болеет гриппом,
чертит вспять временные оси,
виснет чаечным мерным хрипом
на беззвучии неба. Носит

в бронхах комья речного ила,

не прямит каменелых плеч.
Я сегодня с ним говорила:
наказала тебя беречь…»*

* * *

«И я ведь тоже болею! Как это совпало — удивительно! Тоже простуда, горло и температура. И я так же, как ты, тяжело переношу небольшую. Два дня не подходил к компьютеру — жена приказала лежать, и была права: зато я теперь почти выкарабкался. Болеть нельзя — нам предстоят большие планы… Шучу, конечно. Откуда мне знать о планах де Брие?

А вообще… мне самому иногда становится не по себе от осознания своей странной миссии, а в особенности от того, что я никак не могу повлиять на ход событий. Я — человек двадцать первого столетия. Впрочем, как я могу повлиять? Находясь в далеком прошлом, я могу лишь наблюдать за ним, в какой-то степени изучать… Хотя… зачем-то же мы туда приходим с завидной регулярностью. Неужели для того, чтобы действительно что-то изменить, переставить местами, повернуть в другую сторону? Нас, людей рационального мира, помещают в мир иной, в мир чуть ли не драконов и фей — для чего?

Есть такой жанр в современной фантастике — альтернативная история. Там герой попадает в прошлое и что-то меняет в известных исторических событиях. А потом история, как река, движется по иному руслу — альтернативному. И автор новые события по-всякому крутит и рассматривает. Знаю, что многим читателям это интересно. А что у нас с тобой? Мы же не герои какого-то романа… впрочем, я сейчас подумал, что было бы опрометчиво так заявлять… Ну, если не романа, то какого-то замысла… причем, не писательского. Как ты думаешь, Инна?

Мы с тобой явно участвуем в каком-то эксперименте, это очевидно. Нас не заставляют, не принуждают — нас мягко, но целенаправленно к чему-то ведут. Мы погружены в историю цивилизации, и это пробуждает не только любопытство, но накладывает определенную ответственность. Разве не так? Разве ты сама этого не чувствуешь? Выходит, мы в какой-то степени первооткрыватели — помнишь, ты говорила…

Нас пригласили в путешествие на семь столетий назад, хорошо еще, что не в каменный век! А ведь время неумолимо, его не повернуть вспять. Время — лучший тайник для истории. Копаться в этом тайнике — привилегия избранных, и мы с тобой сейчас — эти избранные. Люди на протяжении веков написали сотни трактатов и летописей, из которых до наших дней дошли десятки. Но историки — наибольшие в мире фальсификаторы. На их «ошибки» может указать лишь Создатель самой истории. Но чаще всего Он остается в стороне. И поэтому поручили нам… Но — что? Хочу верить, что совсем скоро мы оба об этом узнаем…»

ГЛАВА 10

1

Луи Ландо радовался, как ребенок. Десять дней вместе с другом Тибо он пробирался к Ла-Рошели — скрытно, как никогда: не нанимая экипажей, почти все время пешком и лишь изредка на случайных попутных телегах, ночуя в самых заброшенных и малозаметных постоялых дворах или придорожных харчевнях, если там отыскивалась хоть какая-то конура для ночлега. Бывшему карманному вору не впервой приходилось скрываться от преследования, но одно дело, когда тебя догоняет обворованный простак или даже полицейский, к которому тот обратился за помощью, а иное дело — когда тебя разыскивают агенты инквизиции, от которых ты только что улизнул самым загадочным образом.