Перекресток трех дорог

Мамонтову он отдал записку для архивариуса, предварительно позвонив в архив – благо ходить из внутреннего двора недалеко, сразу за тиром в подвале.

– А что означают эти тату? – спросил Макар Гущина с любопытством. – Я так понял – это не просто картинки, а уголовные символы?

– Сабля – знак фарта, опасности и значимости. Фрагмент проволоки на запястье означает, что человек уже побывал в исправительно-трудовом заведении, причем не однажды. К тому же они братья. Что-то я слышал подобное… было дело, где братья проходили.

Клавдий Мамонтов ушел в архив и как провалился сквозь землю. Через час оперативник прислал Гущину по электронке данные из картотеки – список лиц, неоднократно привлекавшихся к уголовной ответственности – по признаку «братья, родственники».

Гущин и Макар начали смотреть. Колонки из фамилий. Семьдесят два фигуранта.

Еще через полчаса пришел мейл с данными картотеки о татуировках. И снова длинный столбец.

– Сиди читай, – велел Гущин Макару. – Нам нужно совпадение – чтобы и сабля и проволока.

Сам он позвонил сначала в министерство, в Главное управление уголовного розыска. Затем начал названивать экспертам-криминалистам. Что-то уточнял. Макар, углубившийся в список, слушал вполуха. Он медленно кликал на каждый присланный из банка данных файл, открывая его, разглядывая фотографии татуировок и читая фамилии их обладателей.

Сабля… сабля… проволока… сабля… проволока… проволока… Символы тату были очень популярны. Но пока не пересекались. Макар кликал, открывая все новые и новые файлы.

И вдруг…

Сабля… и проволока…

Он смотрел на фотографию – рука и на ней две татуировки. Сабля на предплечье и проволока на запястье.

Он прочел фамилию того, кто сделал себе такие наколки.

– Гусев! Федор Матвеевич – здесь есть некий Гусев Виктор. И у него одного как раз обе татуировки! Ранее судим… ого, сколько… кража, грабеж, еще грабеж… тяжкие телесные – это когда хотели убить, но человек выжил, да?

– Да. Посмотри дальше его родственные связи. – Гущин снял очки, в которых читал документы.

– Уроженец Ставрополья… возраст… ему сейчас тридцать восемь… мать, отец и… Брат! У него есть младший брат – Гусев Станислав.

– Гуси… Витя и Стасик. – Полковник Гущин покачал головой.

На пороге «каморки папы Карло» возник Клавдий Мамонтов, прижимающий к груди три толстенных тома одного уголовного дела.

– Архивариус только это нашел по вашему запросу, Федор Матвеевич, – объявил он. – Больше ничего нет.

– А больше ничего и не надо. – Гущин забрал у него тома.

Он открыл сразу второй том и начал листать протоколы.

– Дело о разбойном нападении и причинении тяжких телесных повреждений. В Пушкине в дом бизнесмена ночью ворвались двое вооруженных преступников. Произошло это тринадцать лет назад. Бизнесмен имел крупный долг перед Арнольдом. Тем самым вором в законе, который умер от коронавируса. – Гущин кашлянул. – Дело прошлое. Бизнесмен тогда сам встретил нападавших с карабином в руках. Он тоже стрелял и даже ранил их обоих. Обоих Гусей… братьев Гусевых. Старшего Виктора чуть не убил – попал ему в живот. Младшему прострелил руку, а пацану этому Стасику было тогда всего пятнадцать лет. Его братан взял с собой на дело – наказывать должника Арнольда, у которого в то время сам работал личным телохранителем. Младший Стасик, когда увидел, что его брат ранен, набросился на бизнесмена и, несмотря на свою рану, отнял у него карабин и начал его лупить прикладом по голове. Чуть не убил за брата. Так как Гусевы оказались с пулевыми ранениями и на больничной койке, а этот потерпевший сам в роли нападавшего, оба братца за такое дело – вооруженный разбой с тяжкими телесными – получили относительно немного. Старший восемь лет и младший – несовершеннолетка – шесть. И они давно уже оба на свободе. И по-прежнему в деле. Старший Виктор до самой смерти Арнольда был его преданным слугой и охранником. И на ножах с нынешним Петуней Орджоникидзе, которого на воровской сходке лоббировал наш покойный Миша Алтайский.

– Вы хотите сказать, что эти двое – братья Гуси и есть те самые, которые убили Алтайского? – спросил Макар.

– Машину брали в аренду, она мелькала в Борках и у Москвы-реки у дома Алтайского. Они уголовники. Это такой след. – Полковник Гущин покачал головой. – А вы говорите маньяк… какой маньяк… Тут такой след перед нами вырисовывается. Впервые за эти дни нечто осязаемое, реальное и достижимое.

И он достал мобильный и начал сыпать ЦУ направо и налево из своей «каморки» с санитайзерами – до тех пор, пока его телефон буквально не раскалился.

Глава 23 Кавалерова

Братьев Гусевых еще предстояло разыскать, но полковник Гущин не сомневался, что в конце концов это удастся. Последующие несколько часов оперативники Главка по его указаниям поднимали в базах данных все дела, по которым прямо или косвенно проходили Гуси, изучали все их контакты за последние годы и адреса, где Гуси появлялись то там, то здесь. Искали людей, через которых на них можно было бы выйти негласно, поднимали все агентурные данные.