Перекресток в Никодимске

— Я тоже о таком думала,— вздохнула Лена.— Мечтала о семье, о детях, как буду заботиться и воспитывать, а оно, видишь, как получилось… Самообман, иллюзии и пустые обещания. Серёжа обещал любить и заботиться. Крутой был, всегда говорил, что никому меня в обиду не даст. У нас давно потихоньку не ладилось, наверное, с беременности ещё началось… или даже после родов, не знаю; в общем, ну как-то совсем не так было, как я представляла. Когда всё портиться начало, надеялась, что смогу потихоньку всё исправить, повлиять на него, изменить. Лаской, заботой, постепенно. И чего я только ни делала, на всё шла! А теперь убедилась, что люди не меняются. Хоть ты костьми перед ним ложись, он таким и останется.

    В голосе учительницы слышалось столько застарелой тоски и боли, что казалось — она вот-вот заплачет. Хотелось как-то успокоить её и утешить, но Миша не мог найти подходящих слов. Рука потянулась погладить молодую женщину по голове, хотелось убеждать, что всё будет хорошо, но парень удержался и сказал вместо этого:

— У тебя замечательная дочка. То, что она появилась, уже означает, что всё не зря. Даже из самой плохой ситуации остаётся что-то хорошее. Вот Катя — тому пример.

— Да, вроде бы так всё,— потерев глаза, сказала Лена.— Только вот я мать плохая. Не уделяю внимания ей, не занимаюсь, на маму спихиваю в самый… в любой момент. Я учительница русского и литературы, а у меня дочка в пять лет толком буквы не знает. Позор!..

— Ну нет! Это неправда,— горячо возразил Миша.— Просто ты на работе очень устаёшь. Очень много времени и сил тратишь, чтобы денег на жизнь заработать. В этом вся проблема, ты же тоже не железная. Когда устала и сил нет, как ещё и дома преподавать? Это в садике должны делать, за это там деньги платят.

— Всё равно плохая,— не унималась Лена.— Она мне просто Серёжу напоминает — интонациями, поведением, чертами лица. Уши у неё — папины, вообще от этого всё растет. Смотрю на неё и понимаю, что вся моя жизнь — одна большая ошибка.

— Но любую ошибку можно исправить,— возразил Миша.— Если усилия приложить и желание — пока жив, ещё все поправимо.

— Нет,— покачала головой Лена,— разбитый стакан назад не склеить, и воду с пола в него не соберёшь. Это детское такое заблуждение, что можно всё исправить и всё починить. Если игрушка сломалась — ничего страшного, всё равно родители новую купят. В жизни это так не работает.

— Хотите сказать, мне не стоит пытаться мириться с Жанной? — неожиданно перешел на «вы» Миша.— Что уже всё напрасно?

— Я не знаю,— честно призналась Лена.— Никто не знает, как правильно. Вся жизнь — большая куча ошибок; разных — больших и маленьких. Я вот теперь думаю: может, надо жить и не заморачиваться. Просто существовать одним днём, двигаясь вперёд и не опасаясь ошибок. Ошибки всё равно будут, правильного пути всё равно не знаешь, так хоть совесть и страх мучить перестанут.

— Я не знаю, как-то странно звучит,— смущённо сказал Михаил.— Это всё может плохо кончиться, если о будущем не задумываться.

— Никто не знает, никто!..— вздохнула Лена, пряча лицо в ладонях.— Знаешь, я когда в институте училась, у нас курсе на третьем совсем плохо с деньгами стало, в зиму какой-то такой момент. Ну вообще просто швах, втроём даже на «Доширак» не могли насобирать. А до новой стипендии — пара недель… И вот у нас в соседней комнате девочка жила, с нами училась, красивая такая. В общем, она с мужчинами встречалась за деньги. Не прям проститутка, но такая… не знаю, как называется, не просто «дама по вызову», а «эскорт-услуги», что ли… В общем, в Интернете знакомилась, потом пропадала на день-два и возвращалась с деньгами. Её у нас презирали все, сторонились даже, шептались за спиной. А ей по фигу было, жила просто и весело, не обращала на это внимание. Так вот она тогда, под зимнюю сессию, когда мы дружно грызли одну булку на всех, притащила в комнату продукты — огромный сумарь. Колбаса, сыр, конфеты, бананы — чего только не было, целый пир! Говорила: «Кушайте, девочки, мне не жалко, деньги есть ещё». И мы все ели и благодарили и как-то не заморачивались, какой ценой это все она заработала…

— Не, ну это жесть уже! — воскликнул Миша.— Такие крайности — явный перебор, я не понимаю, зачем ты такое рассказываешь.

— Я и сама не знаю,— вздохнула Лена.— Накатило чего-то, просто никто не знает, как правильно. Я и с Ксенией об этом говорила, она чем-то похожа на ту девушку; не тем, что проститутка, а в смысле «шла своим путём и не оглядывалась». Я так тоже хочу, но не знаю точно, какой путь — мой. Вот пошла по стандартной дорожке: дом, семья школа. Муж, дочка — всё как полагается, а вот куда это все меня привело!.. И куда теперь сворачивать, никто не знает…

Миша почувствовал странное ощущение, будто это не он пришёл выговориться, а хозяйка очень долго искала, кому бы излить всё наболевшее. В смущении он поднялся со стула, не зная, что делать, присел возле духовки и заглянул внутрь.

— Курица готова уже, давай кушать, что ли,— смущённо сказал он.