Перекресток в Никодимске

— Выкладывай, что ты там нарыл, товарищ сыщик? — с места в карьер поинтересовалась она, едва Миша подошёл.

— Ну как бы она в нашей больнице лечится. Её медсестра, тётя Света, знает, наша училка на перевязки ходит. У неё что-то с рукой. С левой в районе локтя.

— Интересно,—  ухмыльнулась Жанна.— Перелом какой-то? Ранение? Может, пулевое? Ты видел?

— Нет, я только заметил, что она иногда левый локоть трогала, будто он у неё болит. И всё делать старается только правой рукой. Ну там дверь открывать или в сумочку залезть. А когда мы зашли, в коридоре медсестра её спросила, она у нас часто в перевязочной работает, в травмпункте. Как заходишь — слева приёмное отделение, туда по «скорой» привозят, а справа — травмпункт, там, короче, травмированные люди, которые сами пришли и которым госпитализация не нужна. Так вот она сразу со мной в травмпункт свернула, а там медсестра её и остановила, как будто она не в первый раз пришла. «Вы на перевязку?» — так и спросила, а Ксения Олеговна такая говорит «нет» и прям смутилась так. Я больше ничего спросить не успел, тут мама из приёмного отделения вышла и меня забрала, а Ксения Олеговна ушла, ну и всё.

— И ради этого, блин, ты меня из дому вытащил? — возмутилась Жанна.— Что, в сообщении это написать нельзя было? Или по телефону сказать?.. Подозреваешь, что нас прослушивают жидорептилоиды из ЦРУ? Что у неё рука болит, я и так заметила; думала, может, ты в больнице чего разузнал, в её историю болезни заглянул — снимки там, анализы какие-нибудь. А ты что?

— Ну я не успел ещё,—  поспешил оправдываться Миша.— Я только понял, что, похоже, это ожог. Потому что если бы травма была свежая — она бы на работу не вышла. А старые, долго заживающие травмы, которые вдобавок перевязывать нужно — это как раз-таки ожоги.

— Допустим, она, может, в поезде стакан с чаем на себя опрокинула, и чё? — продолжила бушевать Жанна.— Узнал хотя бы, где она живёт? Раз на перевязки ходит, адрес по-любому должен быть.

— Нет, пока не выяснил,—  развёл руками Миша.— Мама очень нервничала из-за моего носа и шишки, неудобно было спрашивать. Но зато она проговорилась по дороге, что у неё нечто такое уже было, кажется.

— Что «было»? — переспросила девушка.

— Ну какой-то конфликт между учениками; драка, в общем. Она сказала: «Ты, главное, не переживай, это ничего страшного: школу закончишь, всё наладится. Это только в школе такие проблемы бывают, в институте всё по-другому, просто потерпи, и всё! Не принимай близко к сердцу». Ну я дословно не помню, смысл примерно такой.

— Ага, тут, блин, везде смысл примерно такой: потерпи, может, обойдётся,— Ивова криво усмехнулась.— Ты, кстати, что дальше делать думаешь?

— Ну… я завтра у мамы попытаюсь узнать про диагноз Ксении Олеговны и её точный адрес.

— Да я не об этом! —  воскликнула Жанна.— Я про Носорога спрашиваю. Что ты с ним дальше делать будешь?

— Ну, я не знаю…— пожал плечами Миша.— Постараюсь не связываться.

— Что-то ты разнукался — «ну» да «ну»! —  возмутилась Жанна.— Не уверен — не запрягай! Ты хочешь сказать, что оставишь всё как есть?

— А что делать? — неуверенно спросил Миша.

— Не знаю, это я у тебя спрашиваю,—  ответила Жанна, смотря ему прямо в глаза.— Ты когда на него борзел, о чём думал?

— Только о том, что он нам с тобой разговаривать мешает,—  честно признался Миша.— Хотелось, чтобы он отстал побыстрей, вот я его и послал. А потом за руку схватил, когда он ударить попытался. А потом…

— Я помню, что потом! Если бы я не вмешалась, ты бы у мамки на работе подзадержался на недельку, если не больше,—  гневно воскликнула Жанна.— Почему ты решил, что Носорог с Бабуином тебя завтра по-новой лупасить не начнут?

    Миша задумался. Хотелось рассказать Жанне, что всё хорошо: Носорог перед ним извинился и больше не будет к нему приставать. Но его останавливало обещание, данное Елене Андреевне. Она же не случайно лично позвонила и обратилась с этой просьбой; похоже, для неё это важно. Кто его знает, как она заставила Саню извиниться. Миша даже представить не мог масштабы возможных угроз или неотвратимых кар для хулигана, чтобы он разговаривал с ним таким тоном.

    Жанна, прекрасная Жанна, стояла и ждала его ответа, а он никак не мог решиться нарушить данное слово. Хотелось соврать что-нибудь правдоподобное, но Миша боялся, что девушка почувствует ложь, и всё станет только хуже. Наконец он собрался с духом и произнёс:

— Ну, Елена Андреевна теперь в курсе, она разберётся в ситуации, и, я надеюсь, что они ко мне больше не полезут.

— То есть то, что уже случилось, тебя совсем не волнует? — ехидно спросила Жанна.— По морде дали — типа норм; завтра не дадут, и заебись?