Перекресток волков

— Да, я отомстил, — согласился я тихо. Внутри себя я ощущал пустоту и какую-то тяжесть, но Эд, конечно, не видел и не понимал этого.

— Скажи еще, Ной…

— Что?

— Ты действительно считаешь, что люди все разные?

Флакончик духов в комнате Киса… Женщина с булкой хлеба… Бэмби… Сторож на кладбище… Парень, продающий наркотики… Кроха, эти наркотики потребляющий… Костер, на котором умер Том Вулф… Марат, наливающий суп мне в тарелку… Тысячи лиц, которых я не знаю, не помню, не хочу помнить…

— Я так считаю.

— Почему? Я имею в виду, почему ты изменил свое мнение?

Тысячи лиц… Я должен объяснить это Эду…

— Я жил с ними, среди них, по их законам. Там, в городе, я понял одну простую вещь… Люди — как волки. Есть нечто, в чем мы очень похожи…

— В чем?

— Нам одинаково свойственно совершать ошибки.

Он хмыкнул.

— Наверное, ты прав.

— Я прав.

— Эд простил меня. Но братьями мы больше не были.

Я проснулся оттого, что мне страшно хотелось пить. Немного полежал без движения, но жажда не проходила. Тогда я тихонько, чтобы не разбудить Эда, встал и вышел в коридор.

Приоткрытая дверь на кухню пропускала слабый лучик света. Катя всегда любила неровный свет свечей, и Нора, совершенно неосознанно, переняла эту привычку. Они говорили тихо, не потому, что боялись кого-то разбудить… просто шепот сглаживал окутавшую их обеих боль.

— Как жаль, что Том тебя не увидел…

Я невольно прислушался.

— Нет, увидел.

— Что?

— Увидел. Отец нашел меня в городе. Уж не знаю, как, но нашел. Мы провели вместе один день. Говорили, говорили, говорили обо всем… Я знаю его, быть может, даже лучше, чем Ной. Потом его арестовали. Не надо, не плачь, мама… Ему не было больно, он умер раньше, чем загорелся хворост.

— Что?

— Ами убил его. Он сделал это для Ноя, я знаю…

Пить расхотелось. Я вернулся в комнату. В детстве меня учили, что подслушивать чужие разговоры нехорошо.

Конец. Боги

И перед рыцарем бесстрашным

Лес преклонился,
Признавая в нем короля…

Песнь смелым

Они все еще разговаривали, когда я проснулся во второй раз. Утро только-только начиналось, и в окно настойчиво, словно подгоняя время, стучались страдающие бессонницей солнечные лучи. Эдди посапывал, свернувшись комочком на кровати. Я поправил его одеяло, быстро оделся и через окно выскользнул на улицу. Мне нужно было побыть одному…

— Утро доброе, — задумчиво сказал Эдвард, склоняясь к ручью напротив меня. — Не спится?

— Уф!.. Эдвард! Ты меня напугал!

— Да ты что? — удивился волк. — Бог мой, с каких это пор тебя можно вот так запросто напугать?

— Расслабился я что-то… — признался я, жадно глотая холодную воду. — А тебе-то чего не спится?

— Волки возвращаются, — недовольно буркнул Эдвард, умываясь. — Говорят, их Лес зовет…

— Да?

— Да… Третий день по всему поселку только и слышно «здрастье», «давно не виделись», «какими судьбами»… Причем возвращаются даже те, кто в свое время нас с Томом просто послал ко всем чертям. А сейчас — сами идут… К чему бы это, а, Ной?

Я пожал плечами и промолчал.

— Ну, здравствуй, Эдвард! — на его стороне ручья, почти касаясь лапами воды, присел коренастый волк. Тряхнул мощной головой, потянулся, и через минуту на его месте сидел Федор. Сидел с таким видом, будто мы на протяжении последних десяти лет каждое утро вместе спускались к этому ручью умываться. — Привет, Ной! Вот и мы.

За его спиной высились Илион и Корвин. То есть, тьфу, Борис и Глеб, конечно, просто они в этих своих необычных костюмах больше походили… ну… на эльфов…

— Здравствуй, Федор, — сказал я, поднялся и насмешливо посмотрел на братьев: — Надеюсь, вы не считаете, что в этомдействительно удобно ходить по лесу?

Братья, хмыкнув, распахнули плащи, под которыми обнаружились кожаные штаны, фланелевые рубашки и короткие мечи в ножнах.

— Мы подумали… что Лес не примет огнестрельного оружия, — робко и будто оправдываясь, пробормотал Глеб.

Не примет, точно… Впрочем, боюсь, тотЛес не примет никакого оружия…

— Утро начинается с нашествия сумасшедших… Скажи-ка, Ной, в городе что, теперь принято так одеваться? — раздался за моей спиной еще один голос. Похоже, мое желание побыть в одиночестве так и останется неосуществимой мечтой.

— Даня, знакомься, это — Глеб и Борис…

— Твои друзья? — поинтересовался Даня, почесывая задней лапой за ухом. — Ты всегда отличался оригинальностью… Впрочем, одно утешает: в отличие от предыдущего эти — хотя бы волки…

Братья нахмурились. Я почувствовал, как сдерживаемая ими в городе волчья сущность теперь рвется наружу. Даня за моей спиной ухмыльнулся и рыкнул, обнажая клыки. У него не было правой кисти, и он сильно хромал на правую лапу, но я был убежден, что это не помешает ему драться. А зная взрывной характер Дани, можно было уверенно предположить, что сейчас здесь начнется драка. И даже очень большая, если на шум сбежится половина поселка.

Плохо возвращаются волки…

— Волки возвращаются, — зачем-то повторил Эдвард. Мельком взглянул на Даню: — Угомонись! Не все могут адекватно воспринимать твои шутки!