Перекрёстки времени[СИ]

Неспешным шагом он миновал лесной коридор, украшенный живыми светильниками, в котором бесшумно порхали тысячи чёрных бархатных бабочек и вспыхивали в траве крохотные звёздочки цветов. Вот вышел на открытое пространство и остановился, очарованный чудной картиной весеннего цветения вишнёво-яблочных садов, сирени, черёмухи, жимолости, бузины, шиповника, боярышника, рябины. Как будто безмолвное кипение происходило в ярком лунном свете, под шаловливою рукой ночного ветерка. Призрачное сияние наполняло воздух, и шёпот ветвей - как песня лунных духов. А за пенными волнами, источающими страстный аромат, плывёт, как корабль среди моря, высокий замок, из окон которого, как флаги, реют занавеси.

Он подошёл к дверям волшебного жилища и тронул колокольчик на крыльце. Дверь тихо отворилась, и Румитэль увидел стоящую на пороге Нияналь, таинственную свою возлюбленную, о которой он ничего не знает, и которая ни о чем не вспоминает.

- Я ждала тебя, мой принц, - промолвила она, но тайный смысл этих простых слов гласил: я не упрекаю, принимаю тебя таким, каков ты есть.

Он понял, что она всё знает: и увлечение его другой женщиной, и то, что покидая Нияналь, он забывает о своей принцессе. Они слишком хорошо знала Румистэля, а Румистэль о ней не знал ничего.

"Что с моей памятью? Почему она скрывает от меня моё же прошлое? Кто я и где я?"

Но беспокойные вопросы недолго тревожили рыцаря, потому что возлюбленная с улыбкой повернулась и повела его под сводами старого их замка.

"Я помню его. Все эти древние и вечно молодые стены, и этот сад, в котором нескончаемо правит бал весна. Смешение весны и лета, цветения и плодоношения. Я помню долгие, упоительные ночи и нескончаемый полёт по миру грёз, но самого себя не помню. Как будто искажающий барьер, полупрозрачная стена стоит передо мной, и вижу я лишь неясные тени, скользящие за ней - там, куда мне путь закрыт. Я силюсь расколоть преграду, но мой рассудок не велит: иначе ты погибнешь, как Аларих, под грудой пронзающих тебя осколков. Почему Аларих? Кто такой Аларих? О, Румистэль, оставь свой бред!"

- Ты не был тут три года, - сказала Нияналь, останавливаясь перед кисейной завесой, прикрывающей вход в спальню.

- Так долго? - удивился он.

- О, нет. Это совсем недолго. Но я ждала тебя: я знала, что ты ещё вернёшься.

"Так отчего же так печален голос твой, моя принцесса? Что ты такое знаешь обо мне, чего я сам не знаю? Не сердишься на ветренника твоего, не укоряешь за скорое забвение ночей, что провели мы с тобой вместе? Раскаяние мучает меня, как будто я дерзнул вновь позвать любовь, отправленную в изгнание".

- Ты непостоянен, и твои хлопоты снова отнимут у меня тебя, - с тонкой улыбкой заметила она, не спеша откинуть полупрозрачную завесь.

Что ж, с этим он не будет спорить, поскольку знает, что его занёс сюда беспокойный ветер весеннего полёта.

- Ты покинешь меня, - сказала Нияналь без малейшего упрёка.

- Уже покинул, - остановила она его жест протеста.

- Но я оставила себе лучшее, что было между нами, - и с этими словами откинула занавесь и провела его в спальню.

Две колыбели, увитые пенным газом, стояли на месте, где некогда пребывало их ложе. Пряные запахи ночных фиалок, томный аромат диких роз и возбуждающий дух винограда заменил лёгкий дух лесных ландышей и звёздочек черники. Весёлые и скромные садовые виолы гнездились у основания столбов, где ранее качали пышными гривами роскошные пахучие люпины. Проёмы, глядящие в сад, закрыты белыми кисейными шторами, и спальня похожа на затейливый волшебный фонарик.

- Мои малышки, - нежно прошептала Нияналь, подводя очарованного Румистэля к колыбелькам.

Он посмотрел в них, и подумал, что видит в двух кроватках одно лицо: девочки-близняшки. Два восхитительных ангелочка с нежной кожей и бело-серебристыми кудрями. Две крохотные эльфийские принцессы. Его и Ниянали дочери.

- Как ты их различаешь? - чуть слышно прошептал он.

Эльфийка беззвучно засмеялась.

- Вот эту я назвала Сивион-лиль - сердце моё. А эту малышку зовут Вивиан-лиль - радость моя. Ты можешь их звать Сивион и Вивиан.

Как ни тихи были слова Ниянали, Сивион чуть пошевелилась и открыла сонные глазки. Глубокая небесная синева в обрамлении длинных чёрных ресниц глянула в потолок опочивальни, отчего у Румистэля, гулко ударило сердце.

- Глаза её отца, - прошептала эльфийка.

Вторая девочка как будто почувствовала беспокойство сестры и тоже проснулась. Густая изумрудная зелень открылась в её глазах, таких же, как у матери её, Ниянали.

Эльфийка провела рукой над колыбельками, насылая мирный сон на дочерей, и вывела Румистэля из опочивальни.