Перекрёсток миров (СИ)

  - Если это тело, надёлённое разумом, то да, у меня есть душа, - продолжала она, - а если это слюнявое мракобесие священников, стращающих вечными муками, то нет, нету у меня души. А у тебя она есть?

  Я растерялся. На эту тему я не раз говорил с Велесом, но так ни к чему и не пришёл. Чем я отличаюсь от неё, кроме того, что она ещё и волчица? Если у оборотней и вампиров нет души, то она снова становилась чем-то реальным, что и в самом деле можно поджарить на сковороде. Как-то стало не очень приятно, уж лучше бы вампиров и оборотней и вовсе не существовало, кроме неё, разумеется.

  Не сдержавшись, я бросил восхищённый взгляд на её совершенные формы и, вздохнув, отдал ей остаток своего плаща. Девушка удивлённо посмотрела на меня, и взяла плащ. Вытерев глаза и высморкавшись, она отбросила тряпки в сторону.

  Терпеливо чертыхнувшись, я отдал ей то, что раньше называлось рубахой. Теперь она поняла. На минуту пришлось отпустить её, и я с сожалением наблюдал, как прелестные окружности скрываются под грязной тканью, впрочем, порядком изодранной.

  - Есть ли у меня душа? Наверное, раз я существую. Знаю, ты скажешь мне, что тоже не призрак, но в этом мире призраки далеко не редкость и я не знаю, что тебе ответить на этот вопрос, о некоторых вещах мы просто догадываемся. А сейчас предлагаю подумать о еде, не знаю как ты, а я жутко голоден.

  Священники? - подумалось мне вдруг. Откуда здесь священники? Лесные тени сгущались.

  В тёмном пыльном углу громко тикали старые часы, от чего на сердце становилось тревожно и как-то неуютно. Велес открыл глаза и улыбнулся, увидев маленькую Ани, заботливо поправляющую тёплое лоскутное одеяло, но его взгляд тот час потух, остановившись на строгом лице хозяйки дома.

  - Спасибо солнышко, ты спасла нас, - произнёс он тихо.

  - Ани, доченька, выйди на минутку.

  В груди у старика похолодело.

  - Солнышко говоришь?

  Ведьма медленно подошла к кровати.

  - Пока я ждала тебя, ухаживала за тобой, стирала, готовила, ты, старый мерзавец, за моей спиной ухлёстывал за другой. Ты не представляешь, что я пережила, узнав это. Не представляешь, чего мне стоило заставить себя ехать спасать твою никчемную шкуру.

  Велес чуть не задохнулся, услышав эту тираду, кровь отхлынула от его лица.

  - Как ты узнала?

  - У тебя хватает наглости спрашивать об этом?

  - Нет, я не то хотел сказать, - прошептал старик.

  - Я знаю, ты меня не простишь, я только хочу, чтобы ты знала, я сам себя никогда не прощу.

  - Ах, не простишь?

  - В жизни каждый совершает ошибку, о которой сожалеет каждую секунду, пока дышит. Это как не выводимое пятно на душе, - торопливо продолжал старик, - особенно, в такой длинной жизни как моя. Я не оправдываюсь. Некоторые успевают остановиться, а я не смог.

  Крупная слеза скатилась по его морщинистой щеке.

  - Тебе трудно поверить, только, я, правда, жалею, ведь та девушка была женой моего лучшего друга.

  Колдунья села на край кровати и заплакала.

  - А обо мне ты подумал, старый дурак, подумал, что я ночами не спала, думала, где ты пропадаешь, и не случилось ли чего с тобой.

  - Поверь, я очень жалею, что так поступил и уж сам-то себе никогда не прощу. Это пятно, как кислота жжёт меня изнутри, не дай бог кому пережить такое. Солнышко, это была страшная ошибка, - старик протянул руку, и робко коснулся колдуньи, - я только хочу, чтоб ты знала, я никогда и никого не любил так как тебя. Поверь мне.

  - Как я могу тебе верить?

  Ведьма продолжала плакать, утирая слёзы рукой.

  - Теперь...

  - Да теперь, когда ты старый никому не нужный обрубок, тебе можно верить, но время прошло, ты всю мою молодость превратил в обман. Нет, Велес, - ведьма печально посмотрела ему в глаза, - как будешь в силах, уходи и больше никогда не возвращайся.

  Старик тяжело вздохнул.

  - Я понимаю.

  - Ничего ты не понимаешь, - вдруг произнесла хозяйка обречённым голосом.

  Встав, она покачнулась и ухватилась за спинку кровати. Бросив на Велеса взгляд, полный слёз и горести, она вышла из комнаты. Старик уткнулся головой в подушку, и его ветхое тело затряслось в бесшумных рыданиях.

  Ничто так не поганит душу как предательство.

  Сок, сердито шкворча, падал в огонь с жирного куска оленины. Я сидел у костра и тихо глотал слюни, пока моя лесная нимфа, или скорее дьяволица, плескалась в прозрачной воде лесного ключа. Холодные струи, журча, обтекали её гладкое тело, а она, не обращая на меня никакого внимания, откинула назад свои длинные вьющиеся волосы и подставила лицо солнечным лучам.

  Лучшего места для стоянки поэта или художника просто не придумаешь. Вода стекала с небольшого холма, оживляя его склоны, густо переплетённые гибкими лозами дикого винограда. И даже в самые жаркие дни, на его широких листьях блестели крохотные капельки влаги. Это был островок живого ключа, обнесённого тёмно зелёной растительностью, где всё цвело и тянулось к свету.

  Вдоволь нарезвившись, девушка выскочила из воды, и, подбежав к костру, протянула к огню свои смуглые руки. Сверкающие капли сбегали по обнажённому телу, впитываясь в жалкие остатки моего плаща. Заметив мой растерянный взгляд, она звонко рассмеялась.

  - Почему ты не убежала?