Перекрёсток миров (СИ)

  Благополучно отстояв положенное время, мы вышли, и уже собирались уйти, как вдруг я заметил, что наш священник пропал, поискав его глазами, я, наконец, увидел его, окружённого толпой, он что-то возбуждённо говорил. В следующую секунду кто-то засмеялся, и чьи-то руки дёрнули его за длинные полы. Наш монах поднял вверх свои руки и, сделав мученическое лицо, что-то прокричал небесам.

  Тот час другие руки схватили первых, что коснулись обтрёпанных хламид нашего священника. Послышалась брань, а народ в деревнях горячий, слов лишних не любит, и уже через несколько секунд в воздухе замелькали кулаки.

  Я ошеломлённо взирал на лица, за минуту до этого выражавшие смирение и благочестие, теперь же горящие тупой злобой. Протянув руку, я ухватил монаха и увлёк его за собой. Мелькнула палка и боль пронзила и без того калеченое плечо. Это вывело меня из себя. С горькой усмешкой, выхватив свой меч, я крутанул его над головой, это произвело должное впечатление, и народ расступился, но тут монах ухватил меня за руку и что-то заговорил о любви к ближнему.

  Толпа одобрительно загудела, и кто-то захлопал в ладоши, я плюнул и поскорее ушёл, оставив нашего проповедника на месте, однако, вскоре он меня догнал, и, довольно улыбаясь, зашагал рядом с нами. Лана оскалила зубы, но сдержалась, поскольку он был нашим проводником и не дурно знал окрестности.

  - Отец! Бог то один, - досадливо сказал я.

  - Правильно, сын мой, и у одного Бога, может быть только одна церковь, и конечно, католическая.

  - А я думал, просто христианская. Вот уж вправду говорят, слушай попа, но никогда не делай того, что он сам делает.

  - Все мы люди, сын мой.

  - Теперь я это вижу, и знаю, что верующий должен искать бога только у себя в сердце, а не где-нибудь ещё.

  Лана незаметно подала мне знак рукой. Я немного отстал от священника и пошёл рядом с ней. Никогда ещё я не видел её такой встревоженной и таинственной.

  - В чём дело оленёнок? - спросил я обеспокоено.

  Лана внимательно посмотрела на маячившую впереди серую сутану.

  - Ты веришь ему? - тихо спросила она.

  - Почему бы и нет, до сих пор ничего не случилось, а за это время он мог заманить нас в десять ловушек.

  - Он предаст, - убеждённо проговорила она.

  - А ты? Ведь ты обещала убить меня.

  - Не дёргай смерть за усы, сказала, значит, убью, когда ты станешь мне безразличен или ещё что, но я прямо тебе это сказала.

  - Да, редкое достоинство среди вашего сословия, а то всё рычите и рычите.

  - Не пытайся меня обидеть, и не меняй тему разговора.

  - Ладно, тогда попробуй убедить меня.

  - Убеждать тебя я не собираюсь, если тебя поймают и убьют, мне это безразлично, жаль что не я, вот и всё. Просто выслушай меня, дело не в том, что мы ненавидим священников, просто он не внушает доверия, у волков острое восприятие на такие вещи, у него маленькие бегающие глазки и в них мелькает ненависть.

  - По-моему ты сгущаешь краски.

  - Тогда почему демоны не убьют их? - воскликнула она с внезапной яростью.

  - Разве ты не слышала его проповеди?

  - Я не верю, что бог хочет оберегать таких негодяев.

  - Дело не в этом, и даже не в том, что они проповедуют терпение.

  - Тогда в чём же?

  - Всё гораздо сложнее, - я задумался, пытаясь подобрать слова.

  - Вот живёт человек. У него семья, дети, достаток, всё как у людей, он привык жить именно так и боится вдруг всё потерять, боится перемен. Постепенно он теряет своё людское достоинство и как-то так не заметно превращается в раба, в раба своего же образа жизни. Виной этому страх.

  Я замолчал, вспоминая свою жизнь, и с болью подумал, что рисую свою собственную жизнь от корки до корки. Некоторое время мы шли молча.

  - Страх, - задумчиво проговорил я, - незаметная сила, убивающая наповал. Есть правда страх добрый, - страх потерять любовь, потерять уважение или доверие, боязнь обидеть любимого человека, но они проповедуют боязнь боли, не греши или тебя будут мучить, терзать твоё тело веки вечные. Разве ты не понимаешь? Человек становиться тем же рабом. Он становится трусом.

  Я опять замолчал и надолго задумался. Через некоторое время снова раздался мой голос, и даже я сам с трудом узнал его.

  - Когда-то один человек меня спросил, Жора, как ты думаешь, почему люди из других миров не хотят с нами общаться? Я ответил, потому что они не люди.

  - Что ты имеешь в виду? - спросили меня.

  - Ответь мне на один вопрос, как ты полагаешь можно ли уничтожить целую планету?

  - Ты ещё спрашиваешь, конечно, можно.

  - А вселенную?

  - Почему бы и нет. Вселенная взаимосвязана, нарушь достаточно объёмную часть ее, и вся вселенная изменится, люди, правда, вымрут от такого сюрприза. Думаю, воздействие через чёрные дыры может привести к такому результату.

  - Вот ты и ответил на свой вопрос.

  - Пусть так, но если что..., свобода это единственное ради чего стоит драться.

  Этот ответ тогда поразил меня.

  - Понимать свободу можно по-разному, - сказал я, - абсолютной свободы вообще не бывает.

  - Я знаю одно, трус никогда не бывает свободным, страх - худшие оковы в мире, ты можешь быть рабом, но свободным в сердце, а можешь быть свободным, но с сердцем раба.