Перелетная птица (СИ)

Александр пилотировал и глядел на самолёты группы. Большие машины летели, построившись треугольником, а «малыши» летели парой чуть выше. Удобный строй: каждый видит каждого, риск потеряться минимальный. В головной «Агате» первый пилот князь Иван Константинович Романов, второй пилот Кузьма Андреевич Ершов, бортмеханик Борис Иванович Чернов. Второй борт: Сергей Геннадьевич Бенсон, второй пилот Виктор Алексеевич Матвеев, бортмеханик Виктор Константинович Воропаев. Третью большую машину пилотировали сам Александр и князь Игорь, а бортинженером и начальником технической части перелёта у них был Павел Иванович Крашенинников. Пилот «Стрижа» — Лидия Виссарионовна Зверева, только в августе прошлого года получившая диплом пилота. Она сама предложила свои услуги для участия в перелёте, и Александр не нашел ни причин, ни решимости отказать отважной женщине. «Ласточку» вёл Михаил Никифорович Ефимов, первый русский лётчик. Он, как и Лидия Зверева, сам вызвался, и был с удовольствием принят: звёзды мира авиаторов для рекламной кампании нужны, к тому же Ефимов имел весомый авторитет, слыл прекрасным пилотом, а также опытным преподавателем и инструктором Качинской авиашколы.

«Свержение» с поста официального руководителя перелёта Александр пережил легко. Дело было так: в один прекрасный день, фельдъегерь вручил ему предписание явиться в Аничков дворец, где его провели во флигель в глубине двора. В небольшой светлой комнате с высоким потолком сидел подполковник в красной черкеске. При виде посетителя он встал и представился:

— Старший офицер Собственного Его Императорского Величества Конвоя барон фон Шварц Анатолий Ричардович. Присаживайтесь, Александр Вениаминович. Дело, по которому я вас вызвал, с одной стороны рутинное, а с другой — чреватое неприятными слухами и даже скандалами.

Я говорю о перелёте, который вы затеваете. К самому мероприятию претензий нет, напротив, мы всем сердцем поддерживаем его. Дело в участии князя Ивана Константиновича Романова. Я слышал, что вы человек прямой и честный, поэтому скажу со всей откровенностью: потомок императорской крови, офицер гвардии, не может быть в подчинении человека статского, и, простите за прямоту, простолюдина.

Офицер замолчал, испытывающе глядя в глаза гостя. «Любопытно — подумал Александр — с кем согласована эта мелкая интрижка? Непохоже, что инициатива исходит от самого царя, иначе меня бы вызвали в Министерство Двора или к жандармам… Князь Иван сам бы сказал или намекнул о своём желании стать номинальным Командором, он, вроде бы, ещё не скурвился. Да и наплевать! Сути это не меняет, специалисты знают действительное положение дел, а что до глупой возни, то не стоит она ни времени, ни нервов». Он, не меняя выражения лица, твёрдо ответил:

— Я сделаю всё, что угодно его императорскому величеству.

Подполковник едва заметно поморщился:

— Его величество прямо не высказывал такого пожелания, но ему, несомненно, будет приятно узнать о правильном решении.

— Ну что же, и в этом случае я пойду вам навстречу.

А на следующий день на утреннем совещании о назначении князя Ивана Командором перелёта было объявлено всем присутствующим. Игорь был искренне рад за брата, а сам Иван слегка насторожился. После совещания в пустом кабинете он спросил Александра:

— Я хотел бы узнать подоплёку такого скоропалительного назначения. Или это строгий секрет?

— Слова держать произошедшее в тайне с меня не брали, но и огласка, полагаю, нежелательна. Вчера меня вызвал подполковник фон Шварц…

Александр пересказал содержание разговора, и князь нахмурился.

— Я обязательно узнаю, чьи это проделки. И вы правы, не надо предавать огласке это неприятное происшествие. Очень прошу вас, Александр Вениаминович, продолжайте руководить работами, ибо я не готов взять эти обязанности на себя. Возможно, недруги добиваются именно афронта, неминуемо нас ожидающего, если наше предприятие будет дурно подготовлено.

— Именно это я и имел в виду, когда соглашался на их требования.

Три с половиной часа пролетели незаметно, вскоре впереди показалась Тверь и обширное поле на её окраине, с огромной толпой, растекшейся вдоль взлётно-посадочной полосы. Как положено, на краю трепыхался полосатый конус, указывая направление ветра. Первыми на посадку пошли «малыши» — потому что три с лишним часа в открытой кабине на морозе с ветром это непростое испытание. Потом приземлились «Агаты», и последним на не просто очищенной от снега, а чисто выметенной полосы коснулся самолёт, пилотируемый Александром. Принимающую делегацию возглавлял губернатор, что понятно, если не забывать титул Командора.

Звучали речи, пела медь оркестров, красивые девушки поднесли отважным аэронавтам белые тепличные розы… Словом, всё было, как положено, только в душу Александру вполз какой-то червячок и принялся грызть. Может это была бандитская чуйка Шолто Тавиша, а может, интуиция образованного человека, но Александр перед отъездом с аэродрома ещё раз проинструктировал начальника аэродромной команды, служащего «Полярной звезды»: