Перелетные птицы (ЛП)

Нечего и говорить, что никто из двух не был простым "техником". Анатолий Скачков был членом правления советской нефтяной компании в Вене (в советской зоне, под Цистерсдорфом, находились значительные нефтяные месторождения). Он действительно был завсегдатаем очных клубов и действительно убежал на Запад. Но за кем русские по-настоящему охотились, так это за Петром Сергеевичем Дерябиным, майором КГБ с необычным опытом восьми лет работы и с необыкновенно важной информацией, которую он носил в голове. Он был главой спецслужб в советской колонии Вены. В его функции входил надзор за советскими гражданами, прежде всего он должен был предотвращать побеги.

В своей главной книге воспоминаний он рассказывает, с помощью "мастерски изготовленных документов" он покинул Вену через сутки после установления контакта с американцами. Ехал он как австриец в "восточном экспрессе", который шел на Запад. Эта версия является чистым обманом, именно её сочли предпочтительным выдать в то время, когда выходила эта книга.

На самом деле Дерябин выехал на "Моцарт-экспрессе" - военном поезде исключительно для американцев, который отходил ежедневно с Западного вокзала в американскую зону оккупации. И ехал Дерябин не в пассажирском купе, а в деревянном ящике, загруженном в грузовой вагон. Дерябина поместили туда, дали воды, бутербродов и сигарет, просверлили дырки, чтобы не задохнулся. Ящик обшили, написали пункт назначения - лагерь Трасткотт в Зальцбурге, с концов вагона, как только поезд тронулся, поставили по американскому солдату. Причем они находились не в самом грузовом вагоне. Погрузку производили не американцы, а австрийская фирма - чтобы не вызывать подозрений у советских агентов, находившихся на платформе. Оглядываясь на эту поездку много лет спустя, Дерябин вспоминает один момент, вызвавший у него беспокойство, из всего этого в общем-то бесхлопотного путешествия. Американская зона начинается только на западном берегу реки Эннс, но все поезда останавливались за две мили на советском контрольном пункте. Поезд остановился, потом тронулся, и тут Дерябин, почувствовав себя на свободе и не в силах больше сдерживаться, от волнения закурил. Из ящика пошел дым, и со стороны можно было подумать, что там что-то загорелось, причем на территории советской зоны. Охранники сумели просигналить ему, чтобы он погасил сигарету. Через несколько минут "Моцарт-экспресс" загрохотал по мосту через Эннс.

Этот способ содержал в себе риск, но американцы не видели альтернативы ему. Их взлетно-посадочная полоса для легких самолетов в Вене бездействовала из-за плохой погоды. Самолеты ВВС США пользовались аэропортом Тульн, но он находился в советской зоне и проехать к нему можно было только через советские блок-посты. Хотя ни один офицер американской разведки не успел толком переговорить с Дерябиным, но интенсивные поиски, развернутые в Вене, показывали, что их трофей представляет собой значительную ценность. Американцы даже опасались, что если русские заподозрят, что Дерябин находится на борту американского самолета, взлетевшего из Тульна, то могут с помощью свои истребителей посадить американский самолет на советский аэродром, хотя это и вызовет дипломатический инцидент.

Когда начались допросы, майор Дерябин убедил своих хозяев, что они не зря тратили на него время и силы. Попросту говоря, он помог Западу выбраться из того темного туннеля в области разведки, в котором он очутился, когда 13 лет назад приобрел себе в союзники по войне Советский Союз. Напряжение борьбы с Гитлером означало, что, например, в Британии весь разведывательный и контрразведывательный аппарат переключился полностью на эту борьбу, а из хорошо укомплектованного и важнейшего до войны советского отдела остался один-единственный сотрудник - для поддержания видимости, что работа не прерывается. Во время войны западные державы вряд ли вели враждебную шпионскую деятельность против русских, Советский же Союз, напротив, вел интенсивный и все более усиливавшийся шпионаж против своих временных союзников. Первые послевоенные годы не слишком изменили этот баланс. Если бросить ретроспективный взгляд на утечки разведывательного характера, Игорь Гузенко принес с собой не много сверх пачки телеграмм, хотя и важных, но краткосрочной значимости. Это был молодой офицер, не выходивший за пределы мира шифров, его видение было ограниченным. Константин Волков повидал и знал куда больше, но ему во-время закрыл рот Филби. Потом был разрыв почти в десять лет, прежде чем пошла новая волна бегств советских разведчиков, словно в середине зимы 1954 года открылся шлюз. Однако опыт Растворова, предшественника Дерябина в этой веренице, ограничивался дальневосточными проблемами, а человек, последовавший за Дерябиным, был связан прежде всего с убийствами.