Переливы тёмно-фиолетовой души

– Уф, слава Богу! – Я чувствую её моральное облегчение и освобождение от её объятий. – В любом случае знай, мы всегда с тобой и никто и ничего не сможет нас разлучить.

– Я знаю.

– Мам! – кричит Ита, выбегая из комнаты.

Побежала успокаивать маму. Почему сразу нужно предполагать именно беременность, хоть пусть лучше думают так, чем догадываются об истинности моего поведения.

– Это было забавно.

– Что именно? Наша забота друг о друге? – Я встаю с ковра, готовая к нападению.

– Я имел в виду, как ты шлёпнулась.

Мне становится неловко, что я так сразу набросилась на него, думая о его злорадстве.

– Но и ваши припудренные нежности было не менее смешно наблюдать.

Чёрт!

– Вот же я дура!

– Согласен.

Я хмуро смотрю на его безмятежное и честное лицо.

– Я постоянно забываю, что ты может становиться невидимкой. А откуда ты знаешь, как зовут мою маму? – Вдруг вспоминаю я тему, на которой прервали.

– Ты слишком быстро забываешь про моё умение обманывать человеческий глаз.

– Ты следил за моей мамой? – мой тон снова звучит угрожающе.

Дейтевиан закатывает глаза, слишком часто он стал это делать.

– Повторю ещё раз, для особо недоверчивых, я не маньяк-извращенец! Я здесь достаточно долго, чтобы всё узнать.

Какой же он высокомерный. Дважды побывал у меня дома, и думает, что уже всё знает о моей семье и обо мне. Хотя может быть и так, жизнь моя не настолько интересна и богата событиями, чтобы долго над ней гадать.

Он молчит, смотрит на меня, и я замечаю, как начинаю утопать в сиренево-лиловой глубине.

– Нужно отнести посуду. – Говорю я и проскальзываю к столу, а затем поспешно покидаю комнату.

Уже почти час ночи, а я сижу рисую, хотя вставать завтра опять рано. Но, по крайней мере, я рада, что меня вновь тянет заняться делом, благодаря которому я становлюсь счастливее и немного увереннее в себе. И всё было бы великолепно, если бы позади меня не находилась подозрительная чёрная фигура.

– Ты собираешься всю ночь здесь просидеть? – спрашиваю я шёпотом, чтобы Ита не проснулась.

– Да.

– То есть ты хочешь, чтобы я совсем не спала? – Я оборачиваюсь и смотрю на парня, лежащего на моей кровати.

– Я тебе мешаю? – спокойно, и видимо не догадываясь, к чему я клоню, спрашивает меня Дейтевиан.

– Конечно! – Шёпот переходит в обычный тон.

Ита ворочается во сне. Я понижаю голос.

– Ты хоть бы сапоги снял ради приличия и гигиены.

Опять закатывает глаза и долго не сдаётся под напором моего грозного, как мне кажется, взгляда, но похоже моя злость вызывает у него только улыбку. Дейтевиан всё же снимает сапоги. Босой? Демоны что носки не одевают? Какие мощные и уверенные линии ног, с совершенно нетронутой кожей, словно эти ноги никогда и не ходили по этой грешной Земле. Они настолько эстетичны и притягательны, что я как художник, немало времени потративший на изучение особенностей анатомии человека, безумно хочу дотронуться до них, чтобы прочувствовать каждое сухожилие, каждую выступающую косточку. Он вновь скрещивает ноги и подкладывает руки под голову, лёжа на спине. Свет от настольной лампы не так ярок, а голова его на противоположном краю постели, поэтому часть лица мне его плохо видна, но блеск его хищных глаз я вижу и ощущаю отчётливо.

– Додумался тоже в обуви разгуливать по дому, да и ещё и на кровать улечься. – Отворачиваюсь я, чтобы больше не поддаваться соблазну.

– Хватит бубнить.

Хочется повернуться и показать язык, но боюсь, что в ответ он продемонстрирует мне свой, и тогда даже в темноте будут заметны мои горящие щёки.

– Зачем ты делаешь это?

– Что?

– Рисуешь. Как-никак даже самые достойные работы пропадают в истории, а эти любительские наброски тем более.

– Это не так уж и важно – сохранятся ли они в будущем, будут ли ценными для искусства. Я просто хочу это делать, потому что я вижу себя в этом. По крайней мере, это единственный путь, по которому я смогу пройти, постараюсь пройти.

Сейчас я сама себе удивляюсь, как я легко выдала ему свои мысли. Я поворачиваюсь, не слыша в ответ язвительных фразочек, и вижу Дейтевиана, который смотрит в потолок или куда-то вдаль. Его лицо ничего не выражает, только лиловые глаза перестали блестеть.

– Тебе же что-то нравится?

Молчание.

– Это был вопрос!

– Мне нравится забирать силу. – Его глаза сверкают голодом.

– Я немного другое имела ввиду. – Становиться не по себе. – А ты даже сейчас получаешь от меня… ну эту, силу?

– Да, но она доходит до меня слишком слабо.

– И хорошо. Нечего высасывать её всю из меня. – Я злорадно улыбаюсь.

– Но я хочу больше.

Я слышу, как скрипнула кровать. Куда он собрался идти? Жар вдруг прокатывается по спине, а сердце начинает колотиться с двойной силой. Дейтевиан стоит сзади, нет, он уже наклонился, и я чувствую его тёплое дыхание возле шеи, вынудившее всё тело содрогнуться тонкими искрящимися частицами.

– Когда я ближе, то получаю больше силы.

Его приглушённый голос заставляет взъерошенному теплу пробежать от волос на голове до кончиков пальцев на ногах. Зачем он так делает? Он же прекрасно понимает, как он действует на меня, это трудно не заметить.

– Но мне пока достаточно и того, что я забираю сейчас.

«Пока»?