Переливы тёмно-фиолетовой души

Поднимаюсь по ступенькам, меня всё ещё трясёт. Но теперь вдобавок и холодно. Конечно, быстрее было бы зайти в лифт и нажать кнопку, и через 10 секунд я уже на седьмом этаже. Но с детства я боюсь ездить одна. Не сказать, чтобы это была клаустрофобия. Но лучше я сто раз побегаю вверх-вниз, чем проедусь в кабинке уносящего ужаса. Весь путь, что я бежала до дома, даёт о себе знать на пятом этаже, и ноги начинают деревенеть, а дыхание сбиваться под ломотой в груди. Наконец, я наступаю на последний подъём, и остаётся только пройти по правому коридору.

Хорошо, что я не взяла ключи, а то бы потеряла и их заодно. Дотрагиваюсь до головы, чтобы пригладить растрёпанные волосы, но оказывается, моя аккуратно заплетённая коса превратилась в бесформенное и взъерошенное образование. Быстро распускаю всё, что осталось от причёски и затягиваю тёмно-русые волосы в конский хвост потуже. Я нажимаю на дверной звонок и без сил опускаю голову. Смотрю на свои ноги, а они трясутся. Я трусишка, мерзлячка и слабачка. Но нужно взять себя в руки и не показывать своё никчёмное состояние. Сейчас я похожа на мокрого и голодного щенка, что ждёт под дверью и скулит. Благо у меня есть дом, куда я могу вернуться.

Я слышу шаги за дверью, сжимаю пальцы в кулаки и встряхиваю плечами. Дверь открывается, и от маминой улыбки сразу становиться теплее. Но мгновение спустя её лицо выражает гримасу ужаса и негодования.

– Что с тобой случилось?

– Я просто упала, – стараюсь говорить как можно спокойнее и равнодушнее.

Я заваливаюсь в прихожую, а мама продолжает стоять в оцепенении с открытой дверью.

– Как?

– Да как обычно. Ты же знаешь, какая я неуклюжая.

Прости мама, но мне придётся тебе соврать, иначе твоё лицо станет ещё более испуганным, и тогда твоё беспокойство мне уже будет не остановить.

– Ита дома?

Я пытаюсь снять конверсы, но вода, что накопилась в них, словно клей.

– Ну и видок у тебя!

Усмешка за спиной ещё больше подкидывает дров в мой разгорающийся костёр злости.

– Это всё благодаря тебе! – разворачиваюсь на одной ноге и угрожающе смотрю на сестру.

– Тебя никто не просил приходить раньше. Я думала, что успею вернуться домой и позвонить тебе.

– А подождать нельзя было? И для чего тебе телефон? Чтобы дома забывать? – я закипаю и уже не контролирую свои движения. Из правого кроверса выливается вода.

– Прости мам, я всё сейчас уберу. – Быстро разуваю вторую ногу.

– Я всё сделаю сама. А ты бегом переодеваться, а то тебя всю трясёт, – мягко, но настойчиво говорит мама и уходит по направлению ванной комнаты.

– Ты что, в земле валялась?

– Лучше помолчи, Харита! – грозно кидаю я в сторону сестры, снимая носки.

– Не называй меня так! – она надувает пухлые губки и скрещивает руки на груди – её обычная реакция, когда я называю её полным именем.

– А ты не заслуживаешь того, какое тебе больше нравится.

Босиком я хлюпаю к своей комнате и на полпути сталкиваюсь с мамой и тряпкой в её руках.

– Иди прими душ, и тебе сразу станет легче. – Снова от её улыбки мне становится теплее, а зелёные в крапинку глаза словно говорят: «всё будет хорошо».

Я так хочу обнять её, но вспоминаю, что сейчас я для этого совсем неприглядна.

– Да, мам, спасибо.

Я запрыгиваю в ванную комнату и с немыслимой радостью сбрасываю грязную одежду прямо на пол.

Под горячей бьющей водой озноб постепенно спадает. Я с силой надавливаю губкой на лицо. Тру левую щёку, пока не начинает жечь и гореть. Я бес конца добавляю на губку жидкое мыло, снова и снова стираю следы чужих пальцев.

Лиловые глаза вновь возникают в моей памяти, я вздрагиваю. От этого яркого необычного блеска до сих пор не по себе, и я не могу успокоиться. Ведь было очень страшно, и поэтому я должна забыть обо всём и не вызывать своим поведением никаких подозрений.

– Ио, всё в порядке? Ты уже двадцать минут сидишь там. – Голос сестры возвращает меня к реальности. – Прости меня, я ведь не ожидала, что ты придёшь ко мне на работу раньше! – Повышенным тоном говорит Ита, ей всегда легче извиняться на расстоянии.

– Как будто первый раз, – буркаю я, не в силах перекричать поток воды.

– Эй, Ио, ты там жива? – Ита настойчиво стучит в дверь.

– Да! И не надейся… – Рявкаю я.

Но лучше бы нет. Меня занимают не те мысли, которые должны сопровождать после таких событий. Как ужасно я себя чувствую, становится вновь противно и неловко. Но стоит позволить фиолетовым оттенкам проявиться в моей голове, как меня окутывает немыслимое желание постоянно думать и видеть только лишь их.

Как же бредово звучит! Даже самой непонятны и чужды собственные ощущения.

Напоследок охлаждающий душ возвращает мысли на место, а укутавшись в мягкое и согревающее полотенце, выхожу из ванной. Сестры поблизости нет, и я быстро проскальзываю в комнату. Мёртвым грузом падаю на кровать, не хочу шевелиться и, кажется, начинаю уходить в сон, завернувшись в полотенце, и сырой головой.

– Ты спишь?

Внутри я вздрогнула, но не подаю виду, что слышу и продолжаю лежать с закрытыми глазами.

– Теперь не будешь со мной разговаривать? – Ита закрывает дверь и подходит к моей кровати.