Перелом

Срочно, сказал я. Прямо, сегодня. А было уже половина четвертого.

Я услышал пронзительное «фью-у-у-у!», потом мне в ухо пощелкали языком и наконец внесли предложение. Если я поеду по направлению к Ковентри, их мистер Уоллис встретит меня в Кеттерике. Он захватит все, что нужно, и объяснит, как это установить. Меня это устроит?

Даже очень, заверил я главного администратора и осведомился, а не хочет ли он, случайно, приобрести половину скаковой лошади?

Он рассмеялся. Я склоняю его к покупке на теперешнюю урезанную зарплату? Как вы можете шутить такими вещами, сказал он.

Их мистер Уоллис тянул на целых девятнадцать лет, он подъехал ко мне в небольшом грузовичке и ослепил своей ученостью. Он дважды ясно и четко повторил инструкции, а потом явно засомневался, смогу ли я их выполнить. Для него все причуды фотоэлектроники были родной стихией, но он отдавал себе отчет, что для рядового невежи это темный лес. И он зашел на новый круг, чтобы уж точно убедиться, что я понял.

- Каково ваше положение в фирме? - спросил я под конец.

- Заместитель менеджера по продаже, - ответил он с удовлетворением, - и мне сообщили, что я должен благодарить вас.

После его лекции я без труда установил сигнализацию в Роули-Лодж: фотоэлемент, соединенный с сигналом тревоги. После наступления темноты, когда все улеглись, я спрятал необходимый источник ультрафиолетовых лучей в кадке с цветущими растениями у задней стены последних четырех денников, а сам элемент замаскировал под кустом роз за окном конторы. Кабель от него протянул через окно конторы, через прихожую в комнату владельцев, а коробку выключателя установил около дивана.

Вскоре после того, как я закончил сборку, Этти вышла во двор из своего коттеджа, чтобы, как всегда, осмотреть перед сном все конюшни, и гудок запиликал громко и ясно. Слишком громко, решил я. В такой тишине захватчик может запросто услышать. Я прикрыл сигнал тревоги подушкой, и звук, доносившийся оттуда, напоминал жужжание пчелы, попавшей в ящик стола.

Я выключил звук. Когда Этти уходила из манежа, сигнал тут же дал мне знать снова. «Да здравствует заместитель менеджера по продаже!» - подумал я и заснул в комнате владельцев.

Никто не пришел. В шесть часов я нехотя встал и смотал кабель, собрал и сложил все оборудование в шкаф в комнате владельцев; и когда первые конюхи неторопливо вышли в манеж, я нацелился прямиком на кофейник.

В ночь на вторник никто не пришел.

Среда. Маргарет упомянула, что подружка Сьюзи доложила о двух переговорах со Швейцарией: один звонок был выходящий - от Алессандро, другой входящий - шоферу.

Этти нервничала больше обычного, так как до скачек на приз Линкольна оставалось только три дня, и ворчала на наездников; Алессандро отстал от других после второго упражнения и спросил, не пересмотрю ли я свое решение и не посажу ли его на Пудинга вместо Томми Хойлейка.

Мы стояли во дворе, вокруг шла обычная послеполуденная суета. Алессандро держался напряженно, глаза ввалились.

- Ты же знаешь, что я не могу, - вполне резонно ответил я.

- Отец велел передать вам, что вы обязаны. Я медленно покачал головой:

- Ради тебя же самого - не делай этого. Если бы ты вышел на эти скачки, выглядел бы дураком. Этого хочет твой отец?

- Он говорит, что я должен настаивать. - Алессандро был непоколебим.

- О'кей, - сказал я. - Ты настаивал. Но поскачет Томми Хойлейк.

- Но вы должны делать то, что говорит мой отец, - запротестовал Алессандро.

Я слегка улыбнулся ему, но не ответил, а он, видимо, не знал, что еще сказать.

- Впрочем, на следующей неделе, - сухим тоном сообщил я, - ты можешь выступить на Бакреме в Эйнтри. Я заявил его специально для тебя. Бакрем победил в первый раз в прошлом году, значит, имеет шанс и на этот раз.

Алессандро молча пристально смотрел на меня и даже не сморгнул. Если было о чем предупредить, он не сделал этого.

В три часа утра в четверг сигнал заработал с энтузиазмом в трех дюймах от моей барабанной перепонки, и я чуть не свалился с дивана. Выключил сигнал, вскочил на ноги и выглянул во двор из окна.

Маленький, едва заметный огонек быстро двигался в безлунной ночи, луч света был направлен на землю. Потом он описал круг, поплясал на дверях четвертого отсека и замер на боксе Бакрема.

«Ну, ты и ублюдок, предатель несчастный, - крутилось у меня в голове. - Выведал специально, какую лошадь можно убить без жалобных воплей владельцев, да еще и незастрахованную, чтобы тяжелее ударить по Роули-Лодж».

Ведь знает же, что сам поскачет на Бакреме и тот может принести ему победу. Нет, все равно не остановился. Ублюдок, бессердечный маленький выродок…

Ругая его на все корки, я вышел из двери, которую заранее оставил незапертой, и пересек манеж совершенно беззвучно в обуви на резиновой подошве. Услышал, как тихо отодвинули засов, двери скрипнули на петлях, и кинулся на слабый мерцающий свет отнюдь не с распростертыми объятиями.

Время терять нельзя. Я нащупал рукой выключатель и залил денник Бакрема сотнями ватт.