Перелом. От Брежнева к Горбачеву

— Нет, —сказал Шеварднадзе, — давайте смотреть на вещи реально. Решение Политбюро мы с Вами нарушили. С Михаил Сергеевичем я говорил — это верно, но формального решения Политбюро не было.

По неписаным правилам игры тех времен ответственность мне надо было брать на себя. Поэтому я сказал:

— Что ж, Эдуард Амвросиевич, это моя вина, я нарушил директивы и готов нести наказание.

— Да нет, —улыбнулся министр. — Я не это имею в виду. Мы с Вами как— нибудь выкрутимся. Я поговорю с Михаилом Сергеевичем, а Вы напишите Объяснительную записку товарищу Зайкову и изложите там факты: как проходили беседы с Рэмоном в Москве, как Вы договорились в Стокгольме и написали в Москву. Только про разговор с Михаилом Сергеевичем писать не надо. А по инспекциям готовьтесь — будет специальное заседание Политбюро. Но тоже напишите Объяснительную записку.

* * *

Нет нужды рассказывать, с каким чувством я вышел из кабинета Шеварднадзе. Борьба между ведомствами всегда существовала в Советском Союзе, начиная с хрущевских времен. Но, пожалуй, никогда не принимала такие острые формы. Это была настоящая война.

Пришлось садиться и писать Объяснительные записки. Начал с ВВС. На полутора страницах — больше все равно читать не будут — изложил, как было дело, и направил Зайкову. Однако ни рапорт Соколова, ни моя Объяснительная записка дальнейшего хода не получили. Шеварднадзе переговорил с Горбачевым и, как говорится, дело замяли без обсуждения и последствий.

Сложнее оказалось с инспекцией. Предстояло заседание Политбюро и нужно было переходить в наступление. В Объяснительной записке на имя Зайкова я написал:

«В докладе члена делегации В.М. Татарникова дается искаженная картина позиции государств в отношении инспекции. В настоящее время страны НАТО — все без исключения — выступают за проведение инспекции на местах, а нейтральные и неприсоединившиеся страны поддерживают их в этом. Причем именно многие нейтралы утверждают, что это единственно возможная для них форма контроля, поскольку они не обладают соответствующими национально— техническими средствами, которыми располагают блоковые государства.

Предложение о «наблюдении по запросу» было выдвинуто в свое время нейтралами в качестве компромисса, учитывающего наше возражение против инспекции. Поскольку НАТО отвергло этот компромисс, нейтральные и неприсоединившиеся страны практически утратили к нему интерес. Этому в немалой мере способствовало и то, что наше согласие с их предложением о «наблюдении по запросу» не было подкреплено конкретной позицией. Неоднократные предложения МИД СССР разработать эту позицию Генштабом отклонялись. Поэтому в сложившихся условиях предложение заняться разработкой «наблюдения по запросу» выглядело бы как саботаж достижения договоренности в Стокгольме».

Потом начались Пятерки — Большие и Малые. Рубка на них шла отчаянная: маршал Ахромеев неистовствовал, но его медленно и упорно дожимали Шеварднадзе и Зайков. Каких— либо новых аргументов с обеих сторон не приводилось, кроме, пожалуй, одного. Как— то после одного из таких бурных заседаний Малой пятерки порученец передал, что со мной хочет переговорить начальник Генштаба. Я зашел к нему в кабинет и увидел маршала совсем в иной ипостаси. Он был доброжелателен и играл в откровенность.

— Олег Алексеевич, —торжественно сказал Ахромеев, — я обращаюсь к Вам как к советскому патриоту. За Волгой у нас размещены дивизии неполного состава. Укомплектованы они кое — как, оружия не хватает, учения приходится проводить с деревянными макетами вместо винтовок. А военные городки такие старые, что стыдно смотреть — как у Пушкина в «Капитанской дочке» описывалось, так все с тех пор и не менялось. Поймите, мы не можем показать этот срам иностранцам.

Я ответил ему в той же манере: