Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Я говорил минут пять, не более. Но он прервал меня.

— Вы считаете, что с американцами можно договориться? А Вы представляете, с какой позицией они выступят в Стокгольме? Вы знаете, что они будут предлагать обмениваться информацией о всех крупных воинских формированиях начиная с дивизии — их дислокации, структуре и численности? Вы знаете, что они потребуют проведения инспекций нашей, а не своей территории?

Вопросы эти были прямые и резкие, как выстрелы. Порывшись на столе в кипе бумаг, он достал какой— то документ, который по лицевой странице выглядел как доклад Чебрикова из КГБ. Накануне Громыко получил, видимо, такой же документ, и, к счастью, мне удалось ознакомиться с ним в его секретариате. Поэтому я постарался ответить ему так же четко и кратко:

— Во— первых, американская позиция не ограничивается только этими мерами, а будет предусматривать уведомление о крупных учениях и  передвижениях войск начиная с 10 тысяч человек, а также посылку наблюдателей на такие учения. Эти меры в принципе нам подходят, если изменить параметры.

— Во— вторых, то, что предлагают сейчас американцы, это их первая позиция с большим запросом. В ходе переговоров, по крайней мере, треть, а то и половину они сбросят. Сейчас американцы выступают против всех наших предложений, называя их декларативными. Но, когда дело дойдет до дипломатического торга, они не смогут отклонить такие наши предложения, как, например, соглашение о неприменении силы.

Андропов сидел мрачно насупившись. В это время нам принесли чай в кремлевских подстаканниках с гербом Советского Союза и блюдечко с неизменными кремлевскими сушками. Он сказал:

— Международная обстановка перенапряжена. Пожалуй, впервые после Карибского кризиса Соединенные Штаты и Советский Союз уперлись лбами. Они хотят нарушить сложившийся стратегический паритет и создать возможность нанесения первого обезоруживающего удара. А мы..., — он опять замолчал, — экономика наша в плачевном состоянии — ей нужно придать мощное ускорение, но наши руки связаны афганской войной. Американцы же делают все, чтобы не выпустить нас из Афганистана... Нам не удалось помешать размещению их средних ракет в Европе. Тут нужно честно признать — мы проиграли. Теперь Стокгольм. Американцы там будут исполнять песенку на мотив «Все хорошо, прекрасная маркиза», а Вас заставят подпевать. Так что Вам ни на шаг нельзя ни в чем уступать. Это будет выглядеть как наше поражение.

Нам остается одно, — продолжал он ровным, без эмоций, голосом, — как в Х1Х веке после крымской войны бросить лозунг — «Россия сосредотачивается» и набирать силу. Будем сильными — нас будут уважать и про права человека не вспомнят. Не будем сильными — все развалится.

И замолчал. Молчание продолжалось около минуты. Я понял, что разговор окончен и  стал прощаться. Но он меня остановил жестом.