Переломный момент (ЛП)

Но она заставила меня изучить подробности смерти Элвиса. – Джина вздохнула. – То был недобрый день. Помню, мама работала, так что меня забрал дядя Фрэнк – он жил у нас, потому что не мог найти работу. Драка считалась серьезным делом. Меня отстранили на два дня, и, прежде чем вернуться, я должна была принести извинения Патрику и его родителям.

Только я знала, что от этого станет только хуже, ведь так? Представь, что ты тот ребенок, а третьеклашка приходит в твой дом и…

Макс улыбнулся:

– Бедный ублюдок.

– Ага, ты думаешь, что это забавно, но я была подавлена, – сказала она ему. – С разбитым сердцем. Все эти молитвы были фальшивому антисвятому? Мой герой наркоман?

Ты знаешь, что я происхожу из целого поколения пожарных и копов. Употребление наркотиков в моей семье шло наряду с убийством и поджогом.

Она поудобнее устроилась на нем, сильнее прижав его руку к себе.

– Не могу поверить, что никогда не рассказывала тебе эту историю. Ведь рассказывала, разве нет?

– Нет.

Он потянулся, чтобы убрать волосы с ее лица.

– Дядя Фрэнк усадил меня и рассказал, что герои иногда ошибаются, – сказала Джина.

– Он заметил, что, может, Элвиса все равно стоит считать святым, несмотря на все сделанные им ошибки, потому что тот принес так много света в жизни многих людей.

Например, двоюродной бабушке Тилли, у которой осталось негусто поводов для радости после смерти дядя Германа.

– Он также заставил меня принять душ и переодеться, – продолжила она. – Отвез прямо к дому О`Браенов и научил, что сказать, чтобы Патрик не терроризировал меня до конца года. – Джина фыркнула. – Фрэнк сказал, что я должна пощадить его гордость и моя речь должна быть такой: «Извини, я была не права. Спасибо за то, что не стал бить меня, ведь я девочка и слабее тебя, и ты, вероятно, знаешь, что мальчики не должны бить девочек». Но я была в своем репертуаре: «Но он не бил меня – я победила в драке, честно и справедливо! Как насчет моей гордости?» Так что Фрэнк разрешил мне написать Патрику письмо и передать его, пока не видели родители, а там говорилось: «Если я когда-нибудь еще услышу, как ты называешь Элвиса отстоем, я заставлю тебя пожалеть». – Она рассмеялась. – А когда мы добрались до дома, Фрэнк впервые разрешил мне сыграть на его барабанной установке. Детям запрещали даже дотрагиваться до нее, но в тот день он разрешил мне поиграть, фактически, дал мне урок, и это было волшебно… Конечно, после этого я пробиралась вниз каждый раз, когда никого не было дома, и играла. Думаю, он знал об этом… Так или иначе, с тех пор Патрик О`Браен всегда избегал меня на площадке.

Макс снова улыбнулся:

– Мой дедушка тебя бы обожал.

Как-то давно Макс рассказывал ей историю о том, как встретились его дедушка и бабушка – американка – в Индии в двадцатых. Им обоим было по тринадцать, когда его бабушка Венди отстала от своей школьной группы. Раза Багат проводил ее домой. А затем пошел и за невероятное время – примерно за две недели – выучил английский, чтобы говорить с ней и легко ее понимать.

Очевидно, притяжение было взаимным. В тридцатых они поженились – в то время их отношения рассматривали как межрасовые и очень скандальные. Ухудшало положение то, что Раза не принадлежал к высокой касте.

После Второй мировой войны Раза, Венди и их сын Тимоти – отец Макса – переехали в Америку, где не были такими изгоями, особенно после того, как Раза получил высокооплачиваемую работу в авиации.

Раза с энтузиазмом постигал страну жены: место, где родилось ракетостроение, а чернорабочий не должен был проводить всю жизнь, развозя удобрения.

– С удовольствием бы встретилась с ним, – сказала Джина. – И с твоими родителями тоже.

Макс недоверчиво посмотрел на нее.

– Что? – спросила Джина.

– Ничего.

– Сколько тебе было, когда они развелись? – спросила она.

Он вздохнул и ответил:

– Первый год в колледже. Мы действительно должны продолжать?

– Должно быть, это трудно для тебя, – сказала она. «Давай Макс, расскажи что-нибудь значимое…»

– Не-а, – сказал он. – Это все в прошлом.

– Если есть причина, почему ты не хочешь ее обсудить?

– Потому что тут не о чем говорить, – парировал Макс. – Я сделал то же, что и всегда.

Повел себя правильно. Выпустился экстерном. Джина, уже поздно.

Ох, ладно. Беседа свернула на менее комфортную для него территорию, и он поступил как обычно. Попытался избавиться от Джины.

Если она сдастся, ничего хорошего не выйдет. Если она так сделает, Макс просто закроется еще больше.

Так что Джина продолжила.

– Большой день завтра? – поддразнила она. – Игра в кункен[16] с Аджаем?

– Я имею в виду для тебя. Ты должна вернуться к Джулзу сегодня.

– Ага, а затем забрать завтра твою почту. Утомительно, – произнесла она.

Он не улыбнулся. Он и так едва удерживался, чтобы не заговорить о ее возвращении в Нью-Йорк и поступлении на юридический факультет… Она просто знала это. И тогда она не удержится от того, чтобы послать его и…

Закончится тем, что она уйдет расстроенная. Ночь была для этого слишком хороша, даже если беседу преимущественно поддерживала лишь Джина.