Переломный момент (СИ)

Лера взгромоздилась на стул и достала из верхнего шкафчика кухонной стенки бутылку виски, оставшуюся ещё от Игошина. Ему подарили, а он по дороге домой как-то оставил её у Леры. Лера бутылку убрала и тут же благополучно о ней забыла. Вспомнила, когда лазила по шкафам в поисках подходящего тайника для денег. Лера передала бутылку матери, та повертела её и резюмировала:

– Вполне достойно. Я надеюсь, ты такое не пьёшь регулярно?

Смотрела мама с подозрением, и во взгляде её Лера увидела картины беспробудного пьянства единственной дочери с неизвестной беспутной соседкой со странным именем Мальвина. Ну, что ж. Самое время их познакомить. Не сидеть же и дальше в молчании. Впереди ещё целый месяц!

– Регулярно нет, но бывает, – ляпнула Лера, вспомнив своё грехопадение с последующим похмельем и прочими вытекающими. – Редко, – поспешила исправиться она, забирая у матери бутылку.

– Бутылку надо в пакет положить, приличные девушки даже в соседнюю квартиру с бутылками наперевес не ходят, – скомандовала мама.

Лера вздохнула, но подчинилась.

У Мальвины в тот день оказалось многолюдно, даже Анатолий и муж писательницы Лютик присутствовали.

– Ко мне мама из Болгарии приехала! – сообщила Лера всем собравшимся в гостиной. – Вот, знакомьтесь.

– Мама?! Лерочка, вы что-то путаете, разве у вас может быть такая молодая мама? – галантный Анатолий встал и приложился к маминой ручке.

– Не бойтесь его, – пояснила маме Галина Ивановна. – Споёт вам пару серенад и отвяжется.

– Это событие надо непременно обмыть, – сказал свирепый писательский Лютик и потёр ладони. Тут он улыбнулся, и Лере сразу захотелось его расцеловать, такое милое лицо у него вдруг оказалось, но он опять сдвинул брови к переносице и посмотрел на Леру с подозрением.

– Вот это подойдёт для обмытия? – Лера раскрыла пакет и протянула ему бутылку Игошина.

Присутствующие встретили бутылку аплодисментами.

– Голубой Джонни озорной гуляка!

– Проходимец!

– Как говорится, блю лабель.

– Это ж по теперешним временам очень дорого! Лера, ты с ума сошла! – Мальвина сделала круглые глаза.

– Где взяла? – спросила практичная Галина Ивановна.

– От бывшего, – пояснила Лера. – Забыл как-то.

– Лерочка, я что-то запуталась уже, кто есть ху? Который из них граф? – поинтересовалась писательница.

– Граф – это у неё будущий, а бывший тот, ты его видела, мстительный самец женатый, который её с работы уволил, – уточнила Мальвина, – ну, после того, как она ногу сломала и с графом спуталась.

– Как много интересного я пропустила, – произнесла мама с каменным лицом. Она явно не одобряла поведение Леры, Мальвину и её легкомысленную компанию.

– С паршивой овцы, хоть шерсти клок, – подтвердила свою практичность Галина Ивановна.

– Пузырёк попал по адресу в надёжные руки ценителей, – сказал Мишенька, взял бутылку в руки и нежно погладил её. – Галина Ивановна, чего там у нас есть на закусь? Мечите на стол, пожалуйста.

– «Ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол и прочую посуду», – энергично запел Анатолий, а Мальвина кинулась к роялю.

– «Все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду», – дружно подхватили присутствующие.

Мамины глаза округлились, а Галина Ивановна встрепенулась и дёрнулась к холодильнику. Она молниеносно заставила стол тарелками, рюмками, приборами и разной снедью на любой вкус, включая маринованные грибы и шоколадные конфеты. Видимо, чтобы уже потом самой не отвлекаться от веселья.

– Девочки, а вы точно хотите виски? – поинтересовался Анатолий, когда песню допели до конца. – Я же вам шампанского принёс. Вроде неплохое, брют.

– Да! – согласился с ним Мишенька, – может, по шампусику? У нас там и вино сухое есть итальянское, целая коробка. Зачем вам виски?

– Да пейте на здоровье, нам не жалко, – сказала Мальвина. – Только чур, потом нашим вином не догоняться.

Мама смотрела на всё это с нескрываемым удивлением.

Разлили спиртное.

– Пьём за всех мам и за одну конкретную! – провозгласил Лютик, поднимая рюмку и ослепительно улыбаясь.

Выпили за мам, за здоровье, за мир во всём мире, за любовь и за успехи в творчестве.

– Как вам там живётся в эмиграции? – поинтересовался Анатолий.

– Скучно, – сказала мама с тяжёлым вздохом. Она уже слегка расслабилась, казалось, будто расстегнула верхнюю пуговицу мундира, ну, или как улитка выглянула из раковины.

– Все так говорят, – писательница тоже тяжело вздохнула, – а потом, глядь, а у них там творческие встречи, концерты, жизнь кипит, а мы тут …

– Прозябаем и загниваем помаленьку.

– Скоро запоём правильные песни.

– «Партия наша надежда и слава, партия наш рулевой»! – с чувством пропел Анатолий, но в отличие от предыдущей, эту песню никто не подхватил.

– Тьфу, прости, Господи! – Галина Ивановна перекрестилась.

– Дело не в культурной жизни, поговорить не с кем, – уточнила мама.

– Позвольте, а как же ваши релоканты?