Перемена мест

— Яволь, — щелкнул каблуками Мишка. — Я готов. Так что мне надо сделать, Яков Семеныч?

В двух словах я изложил кожаному Алехину свою просьбу. Мишка тут же порылся в пачке сегодняшних нарядов, пересмотрел все и сказал, что МОЕГО, наверное, успела перехватить «Вечная память». Однако и у «Норда» на сегодня есть заказец на ближайшем к МОЕМУ участке Солнцевского кладбища. Обслуживание по полной программе. Плюс установка мраморного монумента из материала заказчика. Вся работа займет часа четыре.

— Отлично, — кивнул я. — Запиши меня в эту бригаду. Буду яму копать и даже денег за это с тебя не возьму.

— Яш, а Яш, — осторожно осведомился Алехин. — Чегой-то серьезное намечается?

— Да не хотелось бы, — задумчиво проговорил я. Вдаваться в подробности не имело смысла, к тому же и Мишка, уважая мою работу, с особенными расспросами никогда и не встревал. — Однако мне там надо обязательно быть. И так, чтобы меня никто не узнал.

— Понял, — сказал Алехин. — Рискуешь?

— Есть немного, — согласился я. О моей дружбе с покойным, я думаю, кое-кому было известно, наверняка на похоронах меня ждали. Однако не пойти я не мог. Просто по-человечески. Ко всему тому мне было и любопытно, КТО может прийти туда по мою душу. Такое вот частно-сыскное любопытство с похоронным отливом. Коктейль из чувства долга и куража. Та еще дьявольская смесь, доложу я вам.

— Только с этими не заводись, — проговорил Мишка, — с напарничками своими по бригаде. Я-то знаю эту публику, за рюмку водки живого человека в гроб положат и скажут, что так и было… И зря ты меня эсэсовцем обзываешь, — продолжил он грустно. — Мы сперва, как только бомжей этих в землекопы начали вербовать, хотели с ними по-людски. На пьянство глаза закрывали, на качество работы. Платим-то мы им сдельно, заработал — сразу получи. И отовариться можно сразу в «Норде», на тридцать процентов дешевле, чем в городе; только для своих.

— И что вышло? — спросил я.

— Чуть в трубу не вылетели с такой благотворительностью, — с печальной усмешечкой поведал мне Алехин. — Такой бардак начался! Работать стали через пень колоду, водку жрать, наряды путать… Один раз чуть нашу фирму вообще под монастырь не подвели. Вместо Солнцевского, понимаешь, завалились на Кунцевское. Первое — ладно, ведомственное, а второе-то — режимное. Филиал Новодевичьего. Там как раз какого-то маршала закапывали, официальные лица, кто-то из Генштаба, из президентской администрации, охраны полно, снайперы… И тут через главные ворота вваливают эти пьяные рожи на нашем фирменном «уазике» и по центральной аллее, да на полном ходу… Дегенераты! Сколько нам потом стоило отмазаться в мэрии, я тебе не скажу. Да ты и не поверишь. Два дня были под угрозой закрытия, чудом спаслись. Представляешь теперь, из кого рабочую силу вербуем?

— Представляю себе, — сказал я. — Видел, заводная публика. За пару поллитровок Джека-Потрошителя в отцы родные произведут… — И я в двух словах пересказал Алехину мемуар, услышанный мною за пять минут до открытия дверей «Норда».

Как только я упомянул об «ИВЕ» и Иринархове, Мишка помрачнел и выругался смачно.

— Тебе тоже эта реклама плешь проела? — сочувственно поинтересовался я у хмурого Алексея. Приятно было видеть человека, который не сходит с ума от радости при упоминании о нашем дорогом Авдеиче. Наверное, в Москве таких людей большинство, подумал я. А на экранах ТВ мелькает придурковатое меньшинство. Оно-то нам и бросается в глаза.

— Да не только реклама! — буркнул Мишка. — Эти твари нас кинули на десять лимонов. Подрядили наших бомжей ямки копать под свои гребаные транспаранты. Работа была срочная, как положено, договорились о наценке… А потом, когда дело до оплаты дошло, они и наехали. Дескать, передумали, щиты рекламные поставили уже без вашей помощи и вообще будьте довольны, что к вам обратились такие серьезные господа! И расплатились, волки, только по квитанции. По официальной, гниды, которую мы для налоговой составляем. Вот дешевки! Теперь вокруг всей Москвы вкопают плакаты и с ивой, и с этим бородатым ублюдком… И практически за наш счет! Обидно ведь, Яш.

— Само собой, — согласился я — Экономные, сволочи. Если со всеми честно расплачиваться, откуда бы им взять деньги, допустим, на акваланг Черешне или на какой-нибудь ворокинский музей Кузнецова? В одном месте скопят, в другом отдадут. Деньги-товар-деньги. Экономика должна быть, сам знаешь…

Алехин, оказывается, вчера, как и я, смотрел вечерние новости и потому заругался еще сильней.

— Ведь есть же у них деньги, есть! В Москве им каждая старушка в платке свою заветную пару штук гробовых несет. Они триллионы наваривают, жадюги позорные. Неужели бородатый все под себя гребет?