Переменная звезда

На этот раз я расхохотался так, что меня качнуло, и я утратил вертикальное положение. Будь все в порядке с силой притяжения, я бы буквально покатился по полу, неудержимо хохоча. Я всегда считал, что это преувеличение. Но поскольку кататься по полу я никак не мог, я свернулся калачиком, потом раскинул руки и ноги и стал, наверное, похожим на морскую звезду, а потом стал колотить по воздуху кулаками и ступнями так, как научился на тренировках у Тигра Котани, но никак не мог исторгнуть из себя весь смех, который меня разрывал.

В то мгновение, когда я наконец смог сделать выдох, я ухитрился выдавить четыре слова – по два, с паузой.

Сначала:

– Привет, Эвелин.

А потом:

– Привет, Джинни.

Два качества делали моего отца особенным, и только одно из них заключалось в том, что он умел мыслить практически лучше всех остальных.

Второе заключалось в том, что он умел мыслить практически быстрее всех остальных.

Это означает нечто большее, чем умение находить ответ до того, как его найдет любой другой человек. Это означает, что ты умеешь находить такие ответы, каких никто другой не найдет. Чем быстрее ты способен думать, тем более длинные логические цепочки ты можешь выстроить, прежде чем устанешь и решишь, что пора остановиться. В современной физике это имеет критически важное значение. Однажды отец сказал мне: "Вселенная настолько проста, что для того, чтобы к ней прикоснуться, требуется очень сложное мышление".

Я унаследовал толику его способности мыслить с сумасшедшей скоростью. Довольно рано стало ясно, что мне не достался отцовский дар в области экзотической математики, но столь же чертовски ясно было и то, что отцу это было откровенно безразлично до последней субатомной частицы, и, может быть, в этом состояла еще одна, совершенно иная его гениальность. Зато я к семи годам освоил альт-саксофон и играл с такой скоростью, что это буквально пугало моего первого учителя, Фрэнсиса Лейна – а ведь его самого прозвали Быстрым Лейном. В глубине души я всегда честно и бесповоротно считал себя одним из лучших ныне живущих композиторов и одним из лучших саксофонистов, хотя и понимал, что другие признают это только через несколько десятков лет. Но теперь, конечно, у меня уже кое-что имелось в моем послужном списке.

Но, кроме того, я довольно рано заметил, что соображаю я обычно быстрее большинства людей. Если только дело не касается меня самого. Чаще всего, когда я разговаривал с людьми, мне приходилось ждать, пока остальные придут к тем же выводам, к которым я уже пришел. Мыслительные схемы формируются и создают комбинации в моем сознании, будто ускоренно воспроизводящиеся кристаллы, и порой это происходит настолько быстро, что даже мне самому кажется, будто в логических процессах я перескакиваю через несколько ступенек и просто заглядываю на последние страницы задачника в поисках ответа. Телепатия происходит в буквальном смысле мгновенно; возможно, порой так же выглядят и другие разновидности мышления.

Я видел присутствующих в командном отсеке людей, я знал, кто они такие, за исключением двоих, и похоже, в то мгновение, когда мне удалось отбросить неверие и очевидное, я понял, кем должны быть эти двое, и каким образом они все тут оказались, и почему каждый из них тут появился, и что может означать их присутствие. Для обычной дедукции и индукции гениальность на самом деле не нужна – нужно всего лишь желание осмыслить неосмысливаемое. И к тому времени, как я перестал хохотать, я уже почти все осмыслил.

Джинния Конрад, покинутая мной, устремилась на поиски нового многообещающего носителя генов гениальности.

Разве был хоть малейший шанс, чтобы ее дед со всей решительностью не объявил ей: "На этот раз найди кого-нибудь с какой-нибудь серьезной профессией. Хватит с нас треклятых артистов". То, что она когда-то сделала своим избранником саксофониста, наверное, стало ее самым смелым жестом протеста против династической судьбы, и родственнички смирились с ее выбором только из-за неоспоримой гениальности моего отца.

Есть ли кто-то, представляющий собой более глобальную противоположность саксофонисту, чем физик-экспериментатор? Ну ладно, возможно – финансист, но Джинни не была извращенной.

Предположим, что она повторила схему, нашла потомка мужского пола одного или, может быть, даже двоих из величайших мыслителей недавнего времени. Предположим, что этот парень действительно унаследовал гениальность в этой же области, желание и способность своими руками разъять вселенную, а потом слепить снова. Глаза у этого малого определенно были совсем как когда-то у Теслы. И такая же наивность.

Для подхваченного поистине релятивистским драйвом Джинни и финансируемого из неисчерпаемых ресурсов семейства Конрад (между прочим, Дж. П. Морган в свое время проявил недюжинную хитрость и просто нашел для Николы Теслы жену, которая бы держала его в узде)… разве могло существовать хоть что-то недостижимое для такого гения?

Предположим, что его интересовали сверхсветовые двигатели для звездолетов? Деду его супруги это бы очень пришлось по душе.