Перемены

— Как прошла ночь?

— Мы потеряли его. — Питер включил зажигание.

Мел не отрываясь смотрела на него. — Мы сделали все возможное.

— Не стоит убеждать меня, — мягко произнесла она. — Я знаю, как вы старались.

— Да. Наверное, мне просто надо убедить самого себя.

Она коснулась его руки.

— Питер…

— Извините, Мел. — Он взглянул на нее с усталой улыбкой, и ей так захотелось что-нибудь сделать для него, но он не знала, что именно.

— Не терзайте себя.

— Да. — А минут через пять он добавил:

— У него остались молодая жена и трое маленьких детей.

— Перестаньте винить себя.

— Кого же мне тогда обвинять? — гневно спросил он, резко повернувшись к ней.

— Вам никогда не приходило в голову, что вы не Бог? Что вас нельзя винить? Что вы не можете дарить жизнь? — Это были жестокие слова, но она видела, что он слушает ее. — Это не в вашей власти, каким бы чудесным профессионалом вы ни были.

— Он мог бы стать прекрасным кандидатом для пересадки сердца, если бы у нас появился донор.

— Но у вас его не было. И все. Хватит об этом.

В этот момент они остановились у стоянки автомашин возле больницы, и Питер посмотрел на нее.

— Я знаю, что вы правы. После стольких лет работы я не должен бичевать себя, но всегда это делаю. — Он тихо вздохнул. — У вас есть время выпить чашку кофе? — Ее присутствие действовало на него успокаивающе, а ему сейчас это было необходимо.

Она взглянула на часы и нахмурилась.

— Конечно. Я только отмечусь. Наверное, нет ничего нового.

Но, когда она вошла в вестибюль, оказалось, что поступили новые сообщения. И надо было через три минуты выходить в эфир с бюллетенями о состоянии здоровья президента. Он только что вышел из критического состояния. Когда прозвучала эта новость, все повеселели. Для большинства представителей прессы это означало, что они скоро смогут вернуться домой, покинув лагерь в холле центральной городской больницы.

Мел вышла в эфир с новостями для Восточного побережья, а Питер наблюдал за ней. В то время, как вся страна радовалась, ей и Питеру почему-то стало грустно. Они встретились взглядами, когда она закончила трансляцию.

— Теперь вам придется ехать домой? — обеспокоенно прошептал он.

— Пока нет. Мне только что передали просьбу моего босса, чтобы я взяла интервью у жены президента, если мне удастся.

В этот самый момент Питера вызвали по рации, и ему пришлось оставить Мел.

Мел послала наверх записку Первой леди, которая спала в комнате рядом с палатой мужа в течение последних двух дней. Спустя некоторое время ей принесли ответ. Первая леди любезно согласилась дать ей эксклюзивное интервью в полдень, в личной комнате на третьем этаже, что перечеркивало всякую надежду на ленч с Питером. Но интервью прошло прекрасно, и Мел осталась довольна, а во второй половине дня поступил еще один обнадеживающий бюллетень.

Президенту стало лучше. К вечеру, когда Питер повез ее перекусить, атмосфера напряженности значительно ослабла.

— Как прошел день? — Она плюхнулась на сиденье и с улыбкой взглянула на него.

— У меня весь день не было передышки. Мари просила передать привет.

— Передайте и ей от меня привет. — Но она думала совсем о другом. Она начинала волноваться, как скоро ей придется уезжать. Пронесся слух, что через несколько дней президента перевезут в Вашингтон, в больницу имени Вальтера Рида, но Первая леди не смогла или не захотела подтвердить это.

— О чем вы задумались. Мел?

Она заметила, что он не такой подавленный, как утром, и улыбнулась:

— О множестве вещей сразу. Мы прослышали, что президента скоро собираются отправить домой.

Как вы думаете, это действительно возможно?

— Сейчас это было бы рискованно, но если состояние здоровья у него будет продолжать улучшаться, то вполне возможно. И они могут захватить все необходимое оборудование на борт президентского самолета.

Казалось, эта мысль не очень-то обрадовала его, да и Мел тоже. Но за ужином они забыли об этом, и Питер стал рассказывать ей смешные истории о Мэтью, когда ему было года два или три, о нелепых эпизодах в больнице, когда он был на стажировке. Даже когда иссякли все шутки, они продолжали смеяться, как дети. В больнице ей совсем не хотелось с серьезным выражением вести выпуск новостей, и, как ни странно, они оба продолжали оставаться в приподнятом настроении. Пребывание вместе помогало им держаться на плаву и придавало смысл жизни.

— Хотите, поедем ко мне домой и выпьем? — Ему не хотелось расставаться с ней, и внезапно, словно молния, его поразила мысль, что она может уехать через несколько дней. Он стремился насладиться каждой минутой ее пребывания в Лос-Анджелесе.

— Не знаю, стоит ли. Боюсь, это может огорчить ваших детей.

— А как насчет меня? Разве я не имею права встречаться с другом?

— Конечно, имеете, но если привезти кого-то домой, то это может оказаться тяжелым испытанием.

Как, по вашему мнению, отреагирует Пам, снова увидев меня?

— Возможно, ей придется к этому привыкнуть.