Перемены. Адская работенка

– Бассарид из больницы исчезла, – сообщила Мёрфи. – А значит, она не явится в суд, чтобы выдвинуть обвинения. А принимая во внимание, что, во-первых, ты работал со мной над расследованием, во-вторых, несколько человек сообщили о побочных эффектах, похожих на действие рогипнола[17] или чего-то в этом роде, а в-третьих, именно ты заставил полицейских изъять остальные бутылки, мне удалось добиться снятия с тебя обвинения в уголовном преступлении. Осталось только обвинение в том, что ты напился и учинил беспорядки.

– Ура, – отозвался я без энтузиазма.

– Могло быть и хуже, – заметила Мёрфи. Она помолчала, разглядывая меня. – Ужасно выглядишь.

– Спасибо, – сказал я.

Она серьезно на меня посмотрела. Потом улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку:

– Ты хороший человек, Гарри. Давай подвезу тебя домой.

По пути к ее машине я все время улыбался.

Раны любви

Из сборника «Песни любви и смерти» под редакцией Джорджа Р. Р. Мартина и Гарднера Дозуа

Действие происходит между событиями «Продажной шкуры» и «Перемен».

Гарднер Дозуа может похвастаться целой кучей наград за его сборники, потому что они отлично у него получаются, и я охотно принял его приглашение поучаствовать в антологии, первоначально называвшейся «Роковые любовники», над которой он трудился вместе с Джорджем Р. Р. Мартином. Я с энтузиазмом взялся за работу, однако найти отправную точку для истории оказалось не так-то просто, поскольку Гарри Дрезден вполне рискует оказаться в тройке лучших абсолютно не роковых любовников во всем современном фэнтези. Как же мне вовлечь его в историю вроде этой?

Ответ: поместить в гущу событий рядом с Мёрфи, когда вроде бы случайные любовные заклятия распространяют безумие по всему городу. После этого все, что мне оставалось, – это использовать его обычную везучесть и дико хохотать, набирая текст.

Название сборника изменилось на «Песни любви и смерти» уже после того, как я написал свой рассказ, что, наверное, к лучшему. Иначе мне, возможно, пришлось бы – чтобы не выйти из темы – попытаться каким-то образом присобачить к этому битву групп в стиле дэт-метал. Такого не заслужил никто.

Показывая на трупы, Мёрфи сказала:

– Раны любви[18].

Я пролез под лентой, огораживающей место преступления, и вошел в квартиру. Здесь пахло кровью и смертью. Юмор висельника просто напрашивался.

Мёрфи стояла там и смотрела на меня. Она не предложила никаких объяснений. Стало быть, хочет услышать непредвзятое мнение консультанта отдела специальных расследований полицейского департамента Чикаго, которым являюсь я, Гарри Дрезден. Насколько мне известно, я единственный чародей на планете, получающий значительную долю своего дохода за работу на силы правопорядка.

Я остановился и осмотрелся вокруг, проводя инвентаризацию.

Итак: два обнаженных тела, мужское и женское, сплелись в любовном объятии. Один маленький пистолет, незаконный в Чикаго, покоится в обмякших пальцах женщины. Два огнестрельных ранения в висок, по одному на каждого. Брызги крови образовали два пересекающихся конуса, еще больше крови впиталось в ковер. Тела чертовски смердели. После смерти с ними произошли некоторые весьма не романтические перемены.

Я прошел чуть подальше и огляделся. Где-то в квартире крутилась старая пластинка группы «Квин». Фредди Меркьюри задавался вопросом, кто хотел бы жить вечно. Пока я слушал, песня закончилась и через несколько секунд заиграла сначала, ностальгически поскрипывая и потрескивая.

Стены были покрыты фотографиями.

Я не имею в виду, что на стенах висело множество фотографий, как в доме у прабабушки. Я имею в виду – именно покрыты фотографиями. Целиком. Полностью покрыты бумагой.

Я взглянул вверх. И с потолком то же самое.