Перемещающийся

И я стою, опираясь на двуручный меч в холодной каморке, где копоть на стенах и тоскливо воет волк за голыми оконными проемами, выходящими в никуда; а вокруг — кровь и трупы врагов. На главной башне запоздало звучит набат, и звук содрогающейся бронзы испуганным эхом мечется по залам и винтовым лестницам, призывает к защите на площадях. Я обращаю взор в ту сторону и лик мой так до дерзости огромен, что в сравнении с ним замок кажется игрушечным. Но моя цель не разрушение и я снова сжимаюсь, съеживаясь до крошечного размера, как туман, проникающий в замочную скважину. И вот — последний рубеж; огненным болидом устремляюсь по манящей анфиладе, ведущей к центру бытия, где впереди появляются рыцари в матовых доспехах, по которым бегут строчки символов. За их бронированными спинами смыкаются ледяные барьеры.

Даже не задерживаясь, чтобы их рассмотреть, я прожигаю барьеры и рыцарей. Своим вторжением я вызываю к жизни мерцающие буквы — «ЗАГРУЗКА НОВОЙ ПРОГРАММЫ», и я лечу мимо них, выстроенных в циклопическую гряду, пока не натыкаюсь на край вселенной, где слышится звук сходный со звоном разбитого стекла. Тупик. Теснота. Птица, ах птица, трепещет и бьется о прутья клетки. И тогда с того края вселенной приходит вопрос:

— ОЧИСТИТЬ ПАМЯТЬ?

Но это не помогает и тяжелая плита перекрывает туннель, рвутся миллионы нейросвязей и я кричу от боли в своем виртуальном мире — ведь за плитой превращается в ничто часть меня.

* * *

— Статус?

РАЗВЕДОВАТЕЛЬНЫЙ БОТ ЗВ110 / ЛАЗЕРЫ-ОК, ЗАЩИТА: 1 УРОВЕНЬ-53 %, 2 УРОАЕНЬ-ОК, 3 УРОВЕНЬ-ОК, КАМЕРЫ-ОК, РАДАР-ОК, АНАЛИЗАТОРЫ-ОК, ШАССИ-ОК, ЭНЕРГОБЛОК-ОК (87,3 %)б ДВИГАТЕЛЬ — ОК. ВНИМАНИЕ! В ПРОГРАММЕ ОБНАРУЖЕН СБОЙ. ДАЛЬНЕЙШЕЕ ВЫПОЛНЕНИЕ МОЖЕТ ПОВЛЕЧЬ КОЛЛАПС СИСТЕМЫ!

Я игнорирую замечание подпрограммы и включаю круговой обзор. Изящный хромированный манипулятор, несущий интерфейс, соединяет меня с чадящими потрохами разбитой машины, застывшей под углом в 45 градусов, при въезде на циклопический склон спрессованного мусора; рядом покоится изуродованное человеческое тело. Я освобождаю манипулятор, который плавно вдвигается в отверстие на моем корпусе. Задняя тяга.

Прогремевший не так давно взрыв разбросал части обшивки по обширной территории, согнул спиралью лезвие бензопилы в нескольких десятков метров от эпицентра. Я замечаю оторванную кисть, по-прежнему сжимающую рукоять орудия. Площадь вокруг хранит следы разлитых здесь жидкостей. Выдвинув анализатор, я отмечаю, что большинство принадлежит моему уничтоженному носителю, некоторые естественного происхождения, как, например, сок-приманка растительных охотников, прячущихся под грунтом, и тока один по химическому составу соответствует крови человека.

Прослеживая след, я оказываюсь в каньоне, образованном расползающимися горами всевозможного хлама, по дну которого протянута ржавая колючая проволока; сминаемая, она жалобно хрустит под моими траками. Здесь я обнаруживаю еще одного мародера, пытавшегося поживиться А976, однако к тому времени он уже мертв и дочиста обобран своими собратьями.

Тщательно обследуя местность, я продвигаюсь по каньону, постепенно на поверхности воцаряются сумерки, и я переключаюсь в режим инфракрасного виденья, предметы приобретают характерные размытые очертанья, когда я миную их в движении. Местность заметно идет под уклон, так что я вынужден заметно сбавить скорость. Стены каньона понижаются и, наконец, вовсе сходят на нет. Теперь повсюду, на сколько позволяет судить система локального увеличения простирается болотная топь, извергающая пузырьки газа и фонтанирующей грязи. Поверхность трясины венчают островки нагромождений окаменелых деревьев, какие то фосфоресцирующие твари роятся в воздухе, засоряя радиочастоты сериями помех. Я начинаю осторожно двигаться по узкой кромке спрессованного известняка в обход трясины. Ближе к полуночи начинается снежная буря. Видимость резко упала так, что я вынужден остановиться. Порывы ветра раскачивают машину, временами чьи-то когти скребут по металлу, анализатор сообщил, что внешняя температура упала до -30. Я отключил всю сенсорику, полностью отгородившись от остальной вселенной.

Здесь, в моем личном микромире растут кристаллические деревья, и светит игольчатое солнце, но я безжалостно срываю полотно хрустальных равнин, обнажая глухо ворочающийся вокруг собственной оси гигантский концентрический колодец, где стенки — сплошной конгломерат файлов, напоминающих восьмиугольные соты.

И я ныряю внутрь, словно падение в черную дыру, а содержимое памяти бьется о прозрачную тюрьму файлов, миллиардами экранов проплывая снизу вверх. Закрытые по той или иной причине файлы слепо таращатся бельмами замутненных поверхностей. Подобно амебе отращивающей ложноножку, я выпускаю поисковые щупы, проникающие меж нанозвеньев блокировки, которая не более чем запертая изнутри на засов дверь.