Перемещенное лицо. 2. Квадра

Откуда взялась эта уверенность: что-то произойдет? Ничего не располагало к мрачности – ни погода, ни поведение друзей, ни поведение магов в Гильдии, хотя, конечно, порталы барахлили настолько редко… Если барахлили вообще. Не случайно властитель приказал не ждать ремонта в городе, а тащиться к Велиру. Может, стоит и поторопиться.

Ехать ночью они не рискнули, чтоб не покалечить лошадей, но ничего не случилось, и Дан подумал, что ощущение надвигающейся опасности пройдет, а оно не проходило. Сашка Симонов говорил, что такое вырабатывается на войне, и у одного парня было безошибочное чутье на снайперов, он всегда вовремя наклонялся или просто бросался за землю без видимой причины, так и избегал пули, пока не подорвался, вскрывая подозрительную посылку.

Он не поделился настроением с остальными, но скрыть его совсем не смог. Вряд ли кто-то из них смог бы. Привыкли уже читать настроение по малейшим движениям лицевых мышц или, например, по нервозности походки Аля. Одна Лара почти неизменно сохраняла безмятежность, ровно до того момента, когда становилась демоном. Впрочем, демон тоже особых эмоций не выказывал. Ну, шла сквозь врагов, не беспокоясь об обороне, только о нападении, ломала шеи, сминала шлемы ударом кулака, рвала внутренности точным пинком в живот, даже защищенный кольчугой. Это если у нее не было в руках оружия.

К счастью для всех рас демоны никогда не принимали участия в войнах ни с какой стороны. Даже себя как расу не защищали. И вообще крайне редко собирались больше трех, и то это была семья. Обижать такую семью категорически не рекомендовалось Ларой. Даже в давнюю эпоху больших войн демоны уходили от конфликтов, так что абсолютное большинство людей (как и вампиров и эльфов) попросту не знали, насколько они могут быть опасны. Люди убивали их только как людей. Как ведьм. Типа околдовали, голову замутили, разум забрали, надо остановить. И подсыпали яд, не убивавший, но тормозивший рефлексы, и потом уже добивали. Очень редко. Потому что демон не на каждый яд реагировал и все равно мог хотя бы убежать. А еще они никогда не мстили людям. Лара снисходительно объясняла: «Ну как же можно мстить, если вы нас так боитесь, и вовсе не за то, за что нас надо бояться».

Так вот и сейчас Лара весело посматривала по сторонам, насвистывая… ну да, щербаковскую «Левконое», и Дан довольно жестко ее оборвал: не к месту показался лейтмотив «А меня убьют на войне». Простое человеческое суеверие. Ничуть не обидевшись, Лара переключилась на местную балладу в стиле «в общем, все умерли». Бесполезно. Гай был похож на свое изваяние в мраморе: бледное неподвижное лицо под шляпой, явно напряженный слух… Аль нервно оглядывался. А Дан, придурок, их до этого довел. Даже Шарик ровной рысью, не обгоняя и не отставая, бежал рядом со скачущими лошадьми. Четыре всадника Апокалипсиса на черных конях. Лошадей они покупали по мере необходимости и продавали, когда необходимость пропадала, и вроде властитель не требовал, чтоб они были непременно черными, сами додумались, выпендрежники. Конечно, если где не обнаруживалось приличных вороных, брали и гнедых или с пятнышками, но никогда чалых или в яблоках. В этом мире, кстати говоря, были лошади удивительной красоты: ровно серые, серебристые, словно сказочный единорог, красноватые, едва не как у Петрова-Водкина, и бог знает еще каких расцветок. Горожанин Дан лошадей полюбил, расставаться с ними ему не нравилось. Собаку завести, что ли? Так Шарик может обидеться, слопает еще или просто лапой прихлопнет якобы в игре. Он ревнивый…

Как ни береглись, прошляпили в прямом смысле: стрела сбила шляпу с Гая. Конечно, они немедленно оказались на земле, еще в прыжке с лошадей выхватывая оружие, а кони продолжали бежать, не сразу поняв, что лишились всадников. Неладно что-то в Датском королевстве, то есть в Траитии, ой, неладно, не на императора ж покушение, это дело житейское: на властителя! Что существенно хуже. Опаснее для равновесия? Это спорно, но вот для Квадры, бесспорно, опаснее.

Место было как нельзя хуже: слева река, справа лес, не то чтоб чащоба непроходимая, однако густой, Дан не видел в нем никакого движения, оставалось полагаться на аномальное зрение друзей. Драться в лесу – плохо, в любой момент можно стрелу из кустов схлопотать…

Не пришлось даже и подраться. Они только-только приняли стойки, даже не включился еще «боевой режим», то есть Дан пока видел всю панораму. Вот и увидел, как неуловимо быстро метнулся Гай, приняв стрелу, предназначенную не ему. Серебряную стрелу, потому что он тут же начал оседать на землю. На обычную он бы и внимания особенного не обратил, выдернул бы, чтоб за ветки не цеплялась.

Дан подхватил его, опуская на траву и цепенея от ужаса: лицо Гая было белым, на губах пузырилась кровь и тускнели огоньки глаз.

– Дан… – едва слышно прошептал он. – Дан…