Перемещенное лицо. Триада

То и другое Гай нашел в кладовой, и то и другое надо было грызть, но то и другое было чертовски вкусно. Годовая подать большой деревни – меньше четырех корон. Деньги, на которые можно жить в городе месяц, даже если кормиться в трактире. И меньше грошика во внутреннем городе. Словно три разных мира. Разные деньги, но и разные цены. Протопал мимо Руд. Гай снова повесил котелок над огнем (вода закипела почти сразу) и всыпал в него несколько горстей крупы. Вот тебе и тетидашина каша. Дан, пока не было потенциального разбойника, протянул Гаю руку. Пусть неделя еще не прошла, но крови вампиру уже не хватало. Дан научился это понимать. Гай благодарно улыбнулся. Кусался он все-таки больно, зато потом было вполне приятно. Эх, будь он девушкой… Гай пил немного, чтобы и себя поддержать, и Дана не ослабить. Оторвавшись от Данова запястья, он слизнул последнюю каплю и спросил:

– Налюбовался?

– Вы друзья, а не случайные спутники.

– Истинно эльфийская мудрость, – фыркнул Гай, – стали бы случайные спутники тебя с костра снимать.

– Ты ждешь от меня благодарности?

– От эльфа? Я в своем уме. А Дан у нас чужой, не привык еще.

Дан с трудом заставил себя оторваться от камина и подойти к дивану. За ночь синяки на лице эльфа из багрово-черных стали синими. Это же как озвереть надо, чтоб сначала избить, потом еще кнутом исхлестать куда основательнее, чем Данову задницу, потом еще не привязать, а приколотить гвоздями и в довершение сжечь?

– Гай, у него бинт насквозь в крови.

– Кашу доварю – перевяжу, – откликнулся вампир. – Но если тебе неймется, можешь сам. Возьми там черную склянку с мазью и смажь все, где кровь проступила.

– А чо? Ты сам-то чо? Боишься, что на кровь потянет? – зареготал Руд. Гай до ответа не снизошел: высокомерия у него было ненамного меньше, чем у эльфа. Дан занялся медициной. Для начала задрал на эльфе рубашку, поменял листья-пластыри, спрашивая себя, смог бы он быть таким терпеливым, потом развязал бинт на руке. Рука выглядела плохо, наверное, гвоздь был ржавый. Кожа вокруг сквозной дыры опухла и почернела. Гай на это отреагировал спокойно и равнодушно:

– Не помрет. Черный замшевый мешочек. Пару щепоток порошка вотри прямо в рану, да не жалей, если дергаться будет.

Эльф после этих слов, естественно, приложил все силы, чтоб не дергаться, пока Дан беспощадно тер его продырявленную ладонь. Гай так не любил эльфов? Почему? А уверял, что ксенофобия свойственна только людям… Или тут какие-то личные причины?

– А как тя звать-то, эльф? Я вот Руд, он – Дан, а вампир – Гай. Аль ты нам имя не скажешь.

– Аль, – снова усмехнулся эльф. Зубы у него напоминали протез: были сияюще белые и одинаковые, никаких клыков-резцов. Руд обиделся и заворчал. Эльф глянул на Дана и продолжил: – Ты не понял, человек. Меня зовут Аль. Алир Риенис. Спасибо вам, люди, и тебе, вампир. Я действительно не хотел бы умереть так скверно.

– Нешто за енти три короны…

– Нешто, саркастически передразнил Гай. – Да он наверняка переоскорбить успел полдеревни да человек пять прикончить. Мне не приходилось даже слышать об эльфе, не умеющем драться.

Руд вытаращил глаза, а эльф промолчал, да только избавиться от рыжего было непросто. Аль и правда просто так не сдался, а понимая, что его все равно схватят, убивать и не пытался, чтоб время не тратить, но сколько лиц или животов располосовал, точно сказать не может. Руд радостно ржал, хлопая себя по ляжкам, и старался из образа фермерского сына не выпадать.

Они от души, точнее от пуза, наелись каши, в которую Гай вывалил обнаруженную в кладовой баночку варенья, даже эльф поел. Левой рукой. Правой он старался не двигать. Ключица – это плохо. Шесть недель в гипсе, а тут вон никакой фиксации.

В военном совете Дан принимал участие только как слушатель, потому что не знал, что делать дальше. Идти и оставить эльфа одного? Да он ведра воды из колодца не достанет и дров не принесет. Остаться с ним на эти самые шесть недель и озвереть? А жрать что? Так что когда Гай все же спросил его мнение, Дан честно признал, что такового не имеет: и просидеть полтора месяца плохо, и идти нехорошо.

– Почему именно полтора? – поинтересовался Гай, но, уже зная Дана, долго смеяться не стал. – Две недели от силы. Костобора в кладовой мешок целый, будет вместо чая пить, припарки поделаю. Он не человек. Дан. Он эльф. У него ткани регенерируют быстрее, тем более костные ткани. Ты посмотри на его лицо – синяки уже бледнеть начинают.

– Ну, две недели. Значит, две недели. Нельзя его бросать.

– Почему нельзя? – агрессивно вскинулся Аль. – Я вполне…

– Заткнись, – попросил Дан. – Я вижу, как ты… вполне. Пусть эльфы и неблагодарный народ, но не полные ж идиоты, чтобы ссориться с теми, кто помог?

Гай выразительно приподнял бровь, и эльф снова собрался взвиваться, да Руд опустил свою тяжелую длань ему на здоровое плечо.

– Он, вишь ты, пришелец, эльфов не видал, непривычный. И добрый. А я здешний, вашего брата знаю. И недобрый.