Перемещенный

— Что, суки, не ждали? А я пришел! — голос русский, без акцента, причем, судя по смыслу выкриков и матерному сопровождению, новоявленный камикадзе наверняка из перемещенных. Выкидыш — точно такой же, как и Степан.

Ну и как теперь быть? Приблизиться он к себе не даст. Наверняка профи, которому, ко всему прочему, еще и терять нечего. А из оружия у Степана кроме серпака только нож. Да и не метнет он его как следует — расстояние не то. Стеллажи прямые как стрела. Не подберешься, короче. Уже не особо таясь, перебежал два пустых пролета и выглянул вновь. Вот он, как на ладони. Стоит к Степану спиной, голова в противоположную сторону повернута. На полу метрах в шести от его ног труп то ли Станика, то ли Авдея — так сразу и не разберешь. Второй где? Тоже мертв или затаился, выжидает удобного момента для того, чтобы ополоснуть в крови вражины алчное лезвие своего серпака? Ситуация патовая. Или матовая. Короче без разницы. Сейчас вояка обойму новую в свой «Вальтер» вставит и прости-прощай. Придется-таки познакомиться с Володарем поближе.

— Слышь, человече, — обратился он вголос, и спина дрогнула, а затем ее владелец медленно повернулся.

— Чего тебе?

— К консенсусу общему приходить будем, или потом уже, на том свете поболтаем?

Его собеседник и вправду похоже русский. Лицо широкоскулое, волос на голове каштановый, чуть с рыжинкой. Тонкая щеточка усов. Тоже рыжая, как и следовало ожидать. Слегка полноват, возраст средний. Судя по характерной выпуклости в нижней части торса, является счастливым обладателем пивного животика. Да и второй подбородок наличествует. Любитель крепко выпить и вкусно пожрать. Точно славянин. Наш, наш до мозга костей.

— К консенсусу говоришь? — губы его собеседника тронула легкая полуулыбка. — А что, давай. Только выйди, а то неудобно как-то со стенкой разговаривать.

— А и выйду! — крайне неуверенный в правильности того, что он делает, Степан, тем не менее, решительно выступил из-за прикрывающего его ящика на самую середину прохода и, отбросив серпак в сторону, примирительно поднял руки.

— Ближе подойди, — вновь скомандовал тот, но это прозвучало скорее как просьба, а не приказ.

— Не шмальнешь?

— Нет, поговорить нормально хочу. Тебя в каком году сюда кинуло?

— В две тысячи тринадцатом, — не чинясь, Степан уже спокойно подошел к нему едва ли не впритык и даже опустил руки, видя, что дуло «Вальтера», зажатого в правой руке имперца, смотрит вниз.

— А меня вот недавно совсем. И месяца не прошло. Твой это?

— Мой, — он бросил быстрый взгляд на распростертое тело. Станик. Авдей жив значит. Наверно.

— На сиртя уж больно смахивает.

— А он и есть сирть, — услыхав, как скрипнули ворота, впуская на склад пополнение в лице оставшихся в живых его людей, рыкнул грозно и требовательно: — Сюда не подходить, демона, с которым я речь веду, не трогать пока не скажу!

— Фига се. Ты и по-ихнему можешь?

— Могу. За главного я у них, так что, будь добр, цени оказанную тебе честь.

— Ну надо же! — рыжий явно забавлялся спектаклем. Минуту назад он готов был умереть, а сейчас, вот поди ж ты, отчего-то захотелось пожить подольше, посмотреть чем все закончится. — Ладно, выкладывай, что там у тебя за консенсус.

— Вариантов мало, если честно. Первый: мы берем здесь то что нам нужно, затем отдаем склад в твое безраздельное пользование. Однако в этом случае тебе грозит трибунал а за ним, уж будь уверен, наверняка последует смертная казнь. Имперцы народ серьезный, шутить не любят.

— Уверен, что расклад будет именно таким? Никаких поблажек? — видя нарастающее беспокойство Степана, боец правильно понял его переживания: — Да не боись ты, выстрелов снаружи слышно не было. Звукоизоляция здесь, что надо.

— В точности, как я описал. У меня жена пожизненное отсиживает за гораздо более мелкое прегрешение. Разве что подранить тебя, но не думаю, что это сильно делу поможет.

— А второй вариант есть?

— Есть и второй. К нам можешь присоединиться. Вон, на место убитого.

— Ты шутишь? К сиртям? — предложение Степана прозвучало для рыжего, как гром среди ясного неба.

— К ним самым. Сирти, между прочим, те же славяне, предки наши по генетической линии.

— Нне знаю. Башка кипит. Фрицы, Советы, царская династия, теперь вот сирти. Все это намешано одним комом и катится, катится, катится… Веришь, временами кажется мне, что я в психушку попал или в сон идиотский, которому ни конца ни края нет.

— Пройдет со временем. По себе знаю.

Устав стоять, он сел прямо на пол, облокотившись спиной о стенку ящика. Его собеседник пристроился рядом:

— Вы остальных всех убили? И толстуху?

— Да.

— Ясно. Не много ли смертей для благой цели? А ведь наверняка еще будут. Стоит оно того? Ладно у тебя, я так понимаю, причина личного характера.

— Дело не только в этом. Теперь. Сиртей вырезают целенаправленно и планомерно. Поголовно, поселками. С одной стороны — зондеркоманды, с другой — партизаны. Сверху Люфтваффе со своими дирижаблями. Видел уже это чудо современной инженерной мысли?

— Довелось, — рыжий вновь усмехнулся, но как-то безрадостно. — Домой хочу. Осточертело все здесь.

— А домой уже не получится.