Перемирие между СССР и Третьим Рейхом, или «Мценская инициатива» Сталина

В этой связи характерно задание, которое в конце 1941 года И. В. Сталин ставил главе «легальной» резидентуры Зарубину, направлявшемуся в Нью-Йорк. Именно первым пунктом в указаниях Сталина был вопрос, показывающий глубину недоверия главы нашего государства к союзникам по антигитлеровской коалиции: «следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и вместе не пошли против Советского Союза». И уже потом другие вопросы – о получении сведений о военных планах Гитлера, планах самих союзников, о «втором фронте» и научно-технической разведке.

Тревога И. В. Сталина в отношении Англии, США и Германии имела под собой основание: на его столе лежали сводки разведывательных ведомств – советской госбезопасности и военной разведки.

И еще – извечный вопрос, столь актуальный в сегодняшние время принижения Западом роли Советского Союза и его главы в спасении Европы от фашизма: был ли Сталин военным руководителем и какого уровня? Вот оценки личности И. В. Сталина, высказанные Маршалом Победы Г. К. Жуковым:

«В стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере – политике, и чем в более прямое воздействие с политическими вопросами выступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них.

В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что он в этих вопросах чувствует себя вполне уверенным…

Ему как Верховному главнокомандующему не было прямой необходимости разбираться в вопросах тактики. Куда важнее, что его ум и талант позволили ему в ходе войны овладеть оперативным искусством… В ряде случаев он находил и подсказывал интересные оперативные решения… Профессиональные военные знания у Сталина были недостаточными не только в начале войны, но и до самого ее конца. Однако в большинстве случаев ему нельзя было отказать ни в уме, ни в здравом смысле, ни в понимании обстановки. Анализируя историю войны, надо в каждом конкретном случае по справедливости разобраться в том, как это было. На его совести есть такие приказания и настояния, упорные, невзирая ни на какие возражения, которые плохо и вредно сказывались на деле. Но большинство его приказаний и распоряжений были правильными и справедливыми…

А вообще во второй половине войны Сталин не был склонен к поспешности в решении вопросов, обычно выслушивал доклады, в том числе неприятные, не проявляя нервозности…».

Примечание. Это к вопросу о единоличности в принятии решения о начале переговоров с Германией о перемирии в феврале 1942 года. Но если вспомнить, что Сталин стоял у истоков дезинформационной службы госбезопасности еще в 1923 году, то можно с уверенностью констатировать: следов переговоров не сохранилось и не должно было сохраниться. Опыт и право на такое решение у Сталина были.

Итоги дезинформационной акции

Конечно, для автора самым трудным оказался вопрос: как обобщить предыдущие предположения и рассуждения? Чему отдать предпочтение с целью аргументировать главное: для чего все же И. В. Сталин пошел на этот столь непопулярный шаг?