Перемирие

На пышной сбруе коней,

Умолк пластинок яшмовых звон

На поясах гостей.

Давно опустил высокий дворец

И нет кругом никого, -

Лишь тучи от Южной бухты плывут,

Касаясь кровли его.

И если бисерный полог поднять,

Висящий с давних пор, -

Полюбоваться заглянет в зал

Лишь дождик с Западных гор.

Лениво плывущие облака

Да тени глубоких вод

Остались такими ж, как в старину,

А время идет, идет…

Не раз приходила осень сюда,

Немало промчалось лет,

И люди другие, и жизнь не та,

И прежних гостей здесь нет.

Так где же теперь царевич Тэнван,

Тэнван, что был знаменит?

За балюстрадой Янцзы-река

В безлюдье воды струит.29

Я опустила сэнтан, рассеяно потрогала струны.

— Не слишком веселая песенка, — заметил веклинг.

Я слабо улыбнулась в ответ. Не слишком веселая песенка, и она навеяла на меня грусть. Сама не знаю, почему я выбрала именно ее. Мелодия у нее, конечно, приятная. Только вот текст подкачал, но я поняла это лишь сейчас. Поняла, что это песня про Кукушкину крепость. Только здесь в роли царевича Тэнвана выступала Лорель Дарринг — та, что была так знаменита. Она жила здесь, ходила по этим комнатам, сидела в этих креслах. Я почти могла увидеть ее в коридоре — хрупкая фигурка в серых шелках мелькнет впереди и исчезнет.

Какая тишина стоит порой в этих покинутых крепостях. Мне кажется, что меня окружают призраки. Женщины в сером. Их лица сливаются в одно, и мне начинает казаться, что я вижу себя — как в зеркале — в глубине веков.

Дарринги, черт бы их подрал….

Неожиданно дарсай вскочил и быстро вышел из комнаты. Веклинг покачал головой, когда я сделала движение встать. Я поднялась было и снова села. Положив сэнтан на колени, я перебирала струны. Веклинг молчал. Дарсай был совсем недалеко, в коридоре сразу за дверью, он стоял там неподвижно и — даже не думал ни о чем. Словно ушел, но это было не так. Его дух был здесь, но затаился в совершенной неподвижности.

Я тоже молчала, опустив глаза на сэнтан. Что же происходит? Что бы ни происходило, я чувствовала, как растет тревога — моя и веклинга. Когда дверь распахнулась, я вздрогнула. Я подняла на него глаза. Обойдя меня, он поднял с пола свой меч. Веклинг смотрел на него.

— Co rodo? — спросил он.

— Coro, — коротко сказал дарсай.

Я поднялась на ноги и шагнула к дарсаю, но он остановил меня жестом.

— Нет. Не подходи ко мне. Мы уходим. Только мы, понимаешь?

— Что? — спросила я внезапно охрипшим голосом.

— Перемирие закончилось. Я только что говорил с Советом.

Я слышала его слова, но не понимала. Мне казалось, что все это нереально. Я не могла поверить в то, что все закончилось — уже. И что-то в его словах было неправильное.

Наконец, я поняла — что.

— Как — говорил?

— Мысленно, — бросил веклинг, поднимаясь на ноги.

Я смотрела на них; на миг они задержались, и я смотрела на них, тонких, высоких, в поношенной одежде. Губы дарсая шевельнулись, но он ничего не сказал. Они повернулись и ушли.

Я словно окаменела. Я слышала, как удаляются их шаги, я чувствовала, как они уходят — все дальше и дальше, по коридору, по лестнице вниз, по заснеженному двору. Они ушли. Не знаю, сколько я простояла так. Очнувшись, я бросилась во двор.

В снегу четко выделялись следы, уходившие за ворота, через мост. А вокруг была тишина — белого цвета. Я упала в снег, потом, поняв мокрое лицо, огляделась вокруг. Серые стены. Каменные створки ворот, лежавшие на земле. Темный мост за воротами.

На миг мне показалось, что я видела эту картину когда-то, только тогда ворота были на месте и на стенах стояли часовые. Однажды я так же валялась в снегу во дворе своей родовой крепости, и такое же безысходное отчаяние владело мной. На миг я поверила в это, но этот миг прошел. И отчаяние тоже прошло. Не осталось ничего. Только огромная страшная пустота, и она меня поглотила.

Глава 14 Секретное совещание.

Перемирие закончилось. Моя тайная миссия тоже закончилась. И мое тайное совещание с хэррингом тоже подходило к концу.

Длинный бревенчатый дом южной казармы был поделен на две неравные части, и в меньшей находилось жилье хэрринга, вовсе не похожее на остальные помещения. Занимал хэрринг две комнаты. В одной, большой и почти квадратной, было два окна, кровать с высокой периной, накрытая пестрым лоскутным одеялом, и такой же, сшитый из лоскутков, коврик лежал перед кроватью на полу; на стене тикали ходики, возле окна стоял стол, накрытый клеенкой в голубую клетку, на подоконнике, в расписных фарфоровых горшках, росли кактусы. Что было во второй, без окон, комнате, я не знаю, потому что никогда там не была.