Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений

Изрек на то король Этцель: «Так кто же мне поможет?
Страну всю с городами отдам тебе в награду,
Когда моим врагам ты, Рюдигер, отмстишь.
Могучим королем при Этцеле ты станешь».

(2158)

Когда же Рюдигера убивают:

Этцеля горе было так сильно,
Что голос короля гремел, как львиный рык
Сердечной боли знаком: и равно его жены.
Без удержу рыдали над Рюдигером славным.

(2234)

То же и в конце «Песни»:

Король Этцель и Дитрих расплакалися горько:
Жалея безутешно всех подданных и близких. […]
И королевский праздник оканчивался болью,
Ибо любовь всегда кончается страданьем.

(2371–2378)

Сей портрет властителя, наделенного христианскими добродетелями сочувствия, прощения и кротости, частично повторявшийся и в скандинавских сагах, стал серьезной проблемой для желавших видеть в героях германских преданий в первую очередь силу, решимость и железную волю. Решить проблему взялись второразрядные писатели, стараниями которых Германии, встающей в XIX в. на милитаристские рельсы, удалось перенять гуннскую символику и даже присвоить ее себе. Когда в 1900 г. немецкие войска отправлялись в Китай на подавление Боксерского восстания, император Вильгельм II обратился к ним с такими словами: «Все, кто попадут к вам в руки, окажутся в вашей власти. Так будьте же, как гунны Аттилы, что наводили ужас на всю Европу […] и пусть немцы делают то же самое в Китае, чтобы ни один китаец уже никогда более не осмелился косо взглянуть на немца». Призывали следовать примеру гуннов и германские военачальники времен Первой мировой войны, хотя бы генерал Эрих фон Фалькен-хайн: «Нам следует уподобиться гуннам Аттилы – на землях, по которым мы пройдем, мысль о сопротивлении нам не должна даже возникнуть». Англичане приняли вызов, популяризируя сравнение немцев с гуннами из прямо противоположных соображений, но не отказываясь от привычной символики. В 1914 г., к примеру, Редьярд Киплинг так призывал Великобританию вступить в войну:

Понимая, чем живешь и кто ты,
И заботясь о детей спокойном сне,
Если гунны ломятся в ворота,
Начинай готовиться к войне!

Джон Ман напоминал, что «в субботу 10 ноября 1918 г., за день до подписания перемирия, „News of the Word” предсказывал „ВЕРНУЮ КАПИТУЛЯЦИЮ ГУННА”».

С куда большими нюансами восприняла образ гунна (скифа) русская культура конца XIX – начала XX в. Он стал символом отрицания и уничтожения прошлого, позволяющим наметить очертания нового мира. Замечательной иллюстрацией подобного видения является стихотворение Валерия Брюсова 1904 г. «Грядущие гунны»:

Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По еще не открытым Памирам.
На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.

Поставьте, невольники воли,

Шалаши у дворцов, как бывало,
Всколосите веселое поле
На месте тронного зала.

Сложите книги кострами,

Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме, —
Вы во всем неповинны, как дети!..

Зачастую, согласно Гончарову, писавшему об «Аттиле, вожде скифов», использовалось и это слово. Снова Брюсов в стихотворении «Скифы» (1899):

…Гей вы! Слушайте, вольные волки!
Повинуйтесь жданному кличу!
У коней развеваются челки,
Мы опять летим на добычу.

Вторил ему Александр Блок («Скифы»,1918):