Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений

В результате затянувшихся споров в поход снова выступили слишком поздно, только с началом сентября. Поэтому пришлось поторапливаться. Между 18 и 22 сентября под Оршовой форсировали Дунай. Расчистив его берега – взяли Видин и Никопол (кроме замка), – 25 октября направились на юго-восток. Армия в абсолютном большинстве состояла из католиков, поэтому по пути жгли как мечети, так и православные церкви. В начале ноября были захвачены Шумен и Провадия, плененных защитников которой сбросили в пропасть. И наконец, войска Владислава форсированным маршем подошли к Варне практически одновременно с движущимся от Адрианополя противником. Сражения было не избежать. По совету Хуньяди король выбрал наступательную тактику. Мощный удар в одну точку должен был вызвать панику в турецких рядах и нивелировать численное превосходство противника. Однако этот план с самого начало провалился из-за преждевременного и несогласованного наступления Варадинского епископа Яна Доминека. Инициатива перешла к султану Мураду. Теперь Владиславу и Хуньяди пришлось метаться с одного фланга на другой, морально поддерживая сражающихся и пытаясь предотвратить бегство слабеющих полков. Оба уже поняли, что битва проиграна, но насколько разные выводы они из этого сделали! Опытный Хуньяди отступил со своими войсками в ближайшие леса, в которых кавалерия практически бесполезна, и турки не смогли использовать превосходство в маневренности. В то же время молодой Владислав собрал оставшихся воинов и бросился в последнюю отчаянную атаку. Удар был настолько силен, что смял первые линии каре янычар, но смешать их ряды все же не удалось. Опытные воины ликвидировали брешь, окружив королевский отряд, и истребили всех до одного. Янычар Ходжа Хидир отрубил голову Владислава, насадил ее на пику и отвез султану. Тот, не имея полной уверенности в том, что это Владислав, приказал привести пленников, чтобы те опознали останки. И только окончательно удостоверившись, султан приказал поднять вверх пику в знак победы. «Боевые колесницы и обозы, – сообщает Эдвард Потковский («Варна 1444», Варшава, 2004), – на следующий день захватили азапы и янычары. Остатки укрывшихся там королевских войск были вырезаны. Разные припасы, оружие, ценности и документы, в том числе и венгерскую королевскую печать, турки разграбили или уничтожили. Султан Мурад II отправил законсервированную в меду голову короля Владислава в Анатолию. В Бурсе – старой столице турок-османов – ее носили по городу, празднуя победу…»

После битвы под Варной Константинополь был потерян окончательно. Константин XI Палеолог не мог рассчитывать на чью-либо помощь. Падение Византии – это был уже только вопрос времени.

29 мая 1453 г. войска султана Мехмеда II, сына Мурада II, готовились к решающему штурму Константинополя. Ни императору Константину, ни его славному полководцу, одному из самых выдающихся военачальников своего времени, генуэзцу Джованни Джустиниани Лонго нельзя было отказать ни в храбрости, ни в решительности. Неисправимый оптимист Роджер Кроули в своей увлекательной книге («1453. Падение Константинополя», Варшава, 2006) пишет, что все еще было возможно. Если бы христиане отразили этот штурм, вероятно, турецкие войска охватили бы неуверенность и уныние, которые в итоге заставили бы их отступить. Писатель ошибся. Византии был не только подписан геополитический приговор, но на тот момент все уже было предрешено. Два месяца непрерывной бомбардировки большими турецкими осадными пушками разбили легендарные «неприступные» стены города. Отчаянное возведение в проломах частоколов не в состоянии было их заменить. Небольшие византийские пушки с близкого расстояния могли нанести урон атакующим янычарам, но не достигали турецких окопов и ни в малейшей степени не вредили вражеской артиллерии. О чем это говорит? Да о том, что стоявшая на низшем цивилизационном и техническом уровне развития по сравнению с Османской империей Византия, брошенная в столь важный для нее момент христианскими союзниками, на поле боя устоять не могла. Достаточно хотя бы вспомнить, что грозные пушки отливал тогда для турок некий Орбан – венгр и католик, нашедший в лице султана Мехмеда мецената, которого напрасно искал у себя на родине.