Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений

4. 1 декабря 1942 г. – 2 февраля 1943 г. Постепенное затягивание советской петли вокруг немецкой армии, вплоть до соединения с защитниками города и капитуляции неприятеля.

Вот здесь мы имеем дело с классическим сценарием: нападение – героическая и уже, казалось бы, безнадежная оборона – и подмога, то есть happy end, известный всем по бесчисленным вестернам и приключенческим романам. Причем у каждой из фаз есть своя собственная поэтика и, так сказать, свои четвертьфинальные аккорды, которые позже вольются в заключительный – финальный.

1. Первая фаза – триумфальный марш немецких войск. На восток. Здесь и спесь, и гордость, и, прежде всего, ничем не замутненный оптимизм. «Никогда в истории, – пишет Геббельс в августе 1942 г. на страницах «Das Reich», – ни одна воюющая держава не сосредоточила в своих руках в столь короткое время стольких предпосылок победы. Существуют ли причины видеть положение лучшим, чем оно есть? Оно и без того дает нам все шансы победить». Выход к Волге отпраздновали торжественным исполнением заранее сочиненной песни «Стоит солдат у Волги». Никто не обращал внимания на такой пустяк, как еще обороняющиеся в левобережных руинах города советские солдаты. Как пишет Энтони Бивор «В первую неделю сентября немцы чувствовали себя очень уверенно. Бои были трудными, написал домой один солдат, „но Сталинград падет в ближайшие дни”. „Как говорят нам наши офицеры, – написал сержант 305 пехотной дивизии, – Сталинград будет взят наверняка”. Да и в командовании 6-й армии никто не скрывал чувства триумфа, когда 3 сентября штабные офицеры доложили о соединении южного фланга 51-го армейского корпуса с левым флангом 4-й танковой армии. „Кольцо вокруг Сталинграда на западном берегу сомкнулось!”» С момента форсирования Дона с 23 августа по 8 сентября 6-я армия взяла в плен 26 500 военнослужащих противника и уничтожила 350 орудий и 830 танков. Паулюс получил письмо от полковника Вильгельма Адама, одного из офицеров своего штаба, находившегося в отпуске по болезни в Германии и горячо сетовавшего, что не присутствует при таком историческом моменте. 4 и 5 сентября в рамках снабжения и «дабы отпраздновать столь выдающееся событие, в штаб 6-й армии доставлено сверх положенного несколько ящиков французского вина и бельгийский шоколад».

2. Бои в развалинах. Началась уникальная фаза битвы, не имеющая аналогов в истории войн. Руины домов и заводов превратились в крепости для их защитников. Авиабомбы разбили стены, искорежили фасады, оставили глубокие воронки на улицах. Все эти воронки и развалины использовались как огневые точки, а кто не умел пробираться по трубам, чердакам и подвалам становился беспомощным и драться не мог. Здесь даже баррикад не нужно было, поскольку бронетехника бесполезна на засыпанных обломками и заминированных улицах. В этом лунном пейзаже боеспособной оставалась только пехота, она все и решила. В полуразрушенных заводских цехах велись рукопашные бои. Зачастую на одних этажах взорванных зданий находились немцы, а на других красноармейцы. А над всем этим гигантским полем боя гремела артиллерия. «В некотором роде, – пишет Энтони Бивор, – происходившее в Сталинграде было даже ужаснее, чем обезличенная бойня под Верденом. Непосредственное соприкосновение с противником в развалинах домов, подвалах и подземных коммуникациях немецкие солдаты вскоре окрестили «Rattenkrieg», то есть «крысиной войной». Была в этом некая дикость, которая ужасала генералов, отдававших себе отчет, как быстро они теряют контроль над развитием событий». Таким же кошмаром считали происходящее и русские. «Бои приобрели столь напряженный характер, что это превосходило всякое воображение, – написал один из офицеров Чуйкова. – От артиллерийских разрывов солдаты в окопах спотыкались и падали, словно находились в бурю на борту корабля». Добронин признавался Щербакову: «Те из нас, кто в те дни видел черное небо над Сталинградом, никогда этого не забудут. Было оно мрачным и грозным, озаряемым красными отблесками». Особую роль в «крысиной войне» играли снайперы, охотившиеся на врага из самых невероятных укрытий. Самым знаменитым с советской стороны был уральский пастух Зайцев – инициатор движения по подготовке снайперов. На его счету было 149 убитых немцев, а ученики даже превзошли его. К примеру, некий Зыкин имел 224 подтвержденных смертельных попадания. Лучшие снайперы становились, как бы сейчас сказали, настоящими звездами в своих частях. Они получали также особые «усиленные» пайки, что было немаловажно в связи с нарастающим голодом, но даже им не на что было рассчитывать в случае ранения. Переправа на восточный берег являлась операцией чрезвычайно опасной, а в подвальных перевязочных пунктах не хватало буквально всего. Дезинфицирующие средства стали невиданной роскошью. Ровно то же самое повторилось потом в объятой восстанием Варшаве или в осажденном Красной Армией Вроцлаве (Бреслау). И все же Сталинград был первым, а количество и разнообразие задействованных в битве сил просто не поддается описанию.