Переписка 1992–2004

Одна из первых публикаций СС (до этого — энциклопедические статьи и в специальных изданиях) — комментарий к «Новой Жизни» (совместно с А. В. Михайловым, которого СС называл среди своих учителей). 1965. Его первая встреча с широким читателем.

«Вергилий — отец Запада» — объявленная СС тема доклада на предстоящем симпозиуме «София» (Рим). В этом смысле Данте — сердцевина Запада.

«Новая Жизнь». Эта маленькая книжка 1965 года издания (перевод А. Эфроса, гравюры В. Фаворского), где вступление Н. Елиной было опровергнуто комментариями в конце, — стала одной из брешей, пробитых в стене невежества, которая нас окружала. Н. Елина — как и все тогда — предлагала снять разные «частности», условности, сложности, чтобы увидеть в молодом Данте «человеческое»: ту же первую любовь, что гораздо точнее его когда‑нибудь опишет, скажем, Тургенев. В официальной версии мировой истории все шло к критическому реализму, который, в свою очередь, готовил «новый метод», партийную литературу.

— Стоп! — говорят Михайлов и Аверинцев. — Посмотрим‑ка на «частности», условности, сложности.

Так Данте возвращался на свое место, в свое общество — Вергилия и Аквината… В другой мир, чем все, что мы должны были знать.

Что исправлялось таким образом? Прежде всего, позиция читателя, «простого человека», которому «принадлежит искусство». Это право хама сначала всем даровали, чтобы затем от его лица расправляться со всем, что редко, драгоценно, тонко. Простой человек вот в этом не нуждается, а все, в чем он нуждается, ему и так принадлежит. — Нет, — говорят комментарии к НЖ — нет, любезный, ничего тебе пока не принадлежит. Чтобы получить этот подарок, нужно кое‑что изменить. Поучиться? само собой. Но есть нечто еще первее, из‑за чего и начинают учиться. Нужно не выставлять своих условий, не отрицать в других и не экспроприировать у них то, чего у тебя нет, а перво — наперво почтить и дар, и труд другого.

Советская культурная и этикетная система знала подчинение — и подчинение с энтузиазмом, «преданность делу…», знала «сплоченность» — но вот этого жеста, почтения, не предполагалось. Не предполагалось не только по вертикали, но и по горизонтали. Не предполагалось и многих других жестов — например, встретить взгляд другого. В одной из своих проповедей СС говорит, что сыновство страшнее рабства: раб может в поклоне спрятать взгляд — а сын встречает глаза отца (и брат — брата).

Исправлялась — отменялась — презумпция «прогрессивного движения», магистрального пути восхождения всей цивилизации к «нам». Оказавшись не в центре истории и не на ее вершине, советская культура не знала, что делать. Быть цивилизацией среди цивилизаций она явно не могла. (Другая версия, более популярная теперь, линия общей деградации человечества — также сообщает современнику большое самодовольство: вверх или вниз, но все идет к нам и вместе с нами отменяется). Нет, не все к нам идет само собой, не все доходит (Аристотель, допустим, так и не дошел до русской традиции) — и, тем самым, имеет свою судьбу — и свое будущее. По закону Гете:

Кто был, в ничто не превратится — и по закону Мандельштама:

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам дойдет.

Ту же странную ошибку совершили в Германии, приписав ответственность за «брата Гитлера» всему германскому прошлому, вплоть до фольклора и едва ли не языка (большой части немецкого словаря определенно — deutche Treue, например). Но у многих — у большинства вещей — было и осталось другое будущее. К присоединению к такого рода будущим временам прошлых вещей и приглашал СС. В этом была радость его чтения: мы богаче, чем думали! богаче будущим, в том числе! «У нас еще не было своего Катулла, у нас будет свой Катулл!»

Исправлялась одна из основных тенденций современности — в советском варианте особенно страстная — тенденция изоляции. Железный занавес, берлинская стена — частные формы изоляционизма. Изолированная от всего, тотально man‑made цивилизация, не имеющая доступа к реальности (ср. изумительное замечание СС, что реальные вещи стали называть именами наук о них — психология: у человека есть психея; физиология: у человека есть фюзис, природа; теперь еще экология). При этом язык оказывается не связующим, а разделяющим элементом.

Я сказала: стена невежества. Сам СС говорил о реках невежества: «Пока мы ставим мосты над реками невежества, они меняют свое русло, и новое поколение входит в мир вообще без иерархических априорностей.» Интересный образ рек: в нем память о какой‑то первоначальной жизни, где реки были преградами! С этим опытом, с поворотом рек невежества от дикого доктринерства к дикой «иронии», впрочем, тоже доктринерской и командирской, нас всех столкнула либерализация. Ее чудовищный образец — некролог СС в НГ, подписанный «Отделом культуры». Новый Отдел Культуры.

Но пока о мостах. Строитель мостов, пролагатель дорог — homo faber. Pontifex.

Соединить разъединенное.

Античность и современность.

Афины и Иерусалим («что Бог соединил, человек да не разлучает»). Поэзию и аналитическую мысль, образ и понятие.