Переписка И. Сталина с У. Черчиллем и К. Эттли (июль 1941 г. – ноябрь 1945 г.)

2. Я не могу пройти мимо исключительно плохого впечатления, создавшегося здесь в связи с сообщением «Правды»[163], которое было предано Советским Правительством столь широкой официальной гласности. Даже лучшие друзья Советской России в Англии были сбиты с толку. Это сообщение тем более оскорбительно, что мы не можем понять его подоплеку. Вы знаете, как я уверен, что я никогда не стал бы вести переговоров с немцами отдельно и что мы сообщаем Вам, так же как Вы сообщали нам, о каждом предложении, которое они делают. Мы не думали о заключении сепаратного мира даже в тот год, когда мы были совсем одни и могли бы легко заключить такой мир без серьезных потерь для Британской Империи и в значительной степени за Ваш счет. Зачем бы нам думать об этом сейчас, когда дела у нас троих идут вперед к победе? Если что-либо имело место или что-либо было напечатано в английских газетах, что раздражает Вас, то почему Вы не можете направить мне телеграмму или же поручить Вашему Послу зайти и повидать нас по этому вопросу? Таким путем можно было бы избежать всего вреда, который был причинен, а также подозрений, которые были вызваны.

3. Каждый день я получаю длинные выдержки из журнала «Война и рабочий класс»[164], который, кажется, предпринимает постоянные нападки слева на нашу администрацию в Италии и политику в Греции. Принимая во внимание, что Вы имеете представителя в комиссии по делам Италии, мы должны были бы надеяться, что эти жалобы будут обсуждены там, и мы должны были бы услышать о них и разъяснить нашу точку зрения путем обмена мнениями между правительствами. Поскольку эти нападки делаются открыто в советских газетах, которые в иностранных делах, как это, правильно или неправильно, полагают, не отклоняются от политики Советского Союза, то расхождение между нашими правительствами становится серьезным парламентским вопросом. Я отложил выступление в Палате общин до тех пор, пока я не дождусь результатов битвы в Италии, протекающей совсем неплохо, однако через неделю или через 10 дней я должен буду выступить в Палате общин и коснуться вопроса, о котором я упомянул в этой телеграмме, поскольку я не могу позволить, чтобы обвинения и критика остались без ответа.

4. Я был весьма ободрен тем ощущением наших хороших отношений, которое я привез с собой из Тегерана, а также посланием, которое Вы направили мне через г-на Бенеша, и я стараюсь день и ночь, чтобы дело шло так, как Вы этого хотите, и так, как этого требуют интересы всех нас троих. Я уверен, что если бы мы были вместе, то эти трудности не возникли бы. Я работаю сейчас все время над тем, чтобы обеспечить успех второму фронту и развернуть его в гораздо большем масштабе, и моя работа затрудняется всякого рода булавочными уколами, о которых я упоминал. Конечно, несколько слов, сказанных Вами, разъяснили бы все это дело. Мы всегда были согласны с тем, чтобы писать откровенно друг другу, что я сейчас и делаю. Однако я надеюсь, что Вы повидаете Кларка Керра, когда он прибудет, и предоставите ему возможность объяснить более подробно положение так, как это должно быть между союзниками, которые не только спаяны вместе в войне, но и связаны нашим двадцатилетним договором.

5. Я еще не имел возможности протелеграфировать о переговорах с поляками потому, что я должен в вопросе такой большой важности знать, какова позиция Соединенных Штатов. Я надеюсь, однако, направить Вам послание через несколько дней.

6. Бригадир Маклин и мой сын Рандольф успешно спустились на парашютах в месторасположение штаб-квартиры Тито.

№ 233

ЛИЧНО И СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну УИНСТОНУ ЧЕРЧИЛЛЮ И ПРЕЗИДЕНТУ г-ну ФРАНКЛИНУ Д. РУЗВЕЛЬТУ

Я получил 23 января оба Ваших совместных послания, подписанных Вами, г-н Премьер-Министр, и Вами, г-н Президент, по вопросу о передаче в пользование Советского Союза итальянских судов.

Должен сказать, что после Вашего совместного положительного ответа в Тегеране на поставленный мною вопрос о передаче Советскому Союзу итальянских судов до конца января 1944 года я считал этот вопрос решенным и у меня не возникало мысли о возможности какого-либо пересмотра этого принятого и согласованного между нами троими решения. Тем более, что, как мы тогда уговорились, в течение декабря и января этот вопрос должен был быть полностью урегулирован и с итальянцами. Теперь я вижу, что это не так и что с итальянцами даже не говорилось ничего по этому поводу.