Переписка С.Д. Довлатова с И.П. Смирновым

спасибо за посылку и тронувшее меня письмо. Я позавчера вернулся из Греции и вчера с утра до ночи читал твои тексты («Невидимую книгу» я, впрочем, читал еще в Л-де, где она популярна). Я мог бы сказать по этому поводу что-нибудь профессиональное, например, что твоя самая интересная (и постоянная) тема — это тема не-текста (текста, не дошедшего до печати; текста, оставшегося в записной книжке; текста, не соответствующего ситуации, которая за ним стоит, и т. д.), но на самом деле я взахлеб читал тебя вовсе не как профессионал, а как человек, имевший с тобой общую молодость и (при всех наших различиях) что-то общее в судьбе. Скажем, я тоже всегда умудрялся поспевать везде только к шапочному разбору. Решил однажды напечататься в старом «Новом мире», но как только статья дошла до набора, редакцию разогнали. И т. д. Даже на Запад приехал к тому моменту, когда здесь начался кризис. Газета твоя — симпатичная. Что ей, на мой взгляд, не хватает, так это регулярного комментария к какому-нибудь (самому или не самому) важному событию недели: без этого иногда возникает впечатление случайности материала, а иногда — расчета на слишком узкий, домашний круг читателя. В остальном — все толково. Из перечисленных тобой людей не имею ни малейшего представления только о <…> Парамонове и Тоне Козловой. Несмотря на вышеупомянутый кризис и академическую безработицу в Европе, я как-то безболезненно получил работу в университете, в г. Констанц (на границе со Швейцарией). Вначале я подписал контракт на год, а затем прошел конкурс на постоянное профессорское место. Теперь мои документы лежат в Министерстве культуры земли Баден-Вюртемберг (всё, как в России), и сложно сказать, утвердит ли это Министерство мою кандидатуру, п<отому> ч<то> у меня — советский паспорт. Университет в Констанце — рассадник структурализма, так что я местом доволен. Главное неудобство в том, что мне приходится 2,5 дня жить в Констанце и 4—5 в Мюнхене (между этими городами — 5 часов езды). Утешаю себя мыслью, что я и в Л-де тратил бы 10 часов в неделю на поездку до работы. Рената же пока работает в Мюнхенском университете, но весной будущего года потеряет это место. Но я, обнаглевший от той легкости, с которой сам получил работу, считаю, что и она что-нибудь подходящее найдет себе после увольнения. В Нью-Йорк я приеду непременно. Я бы уже и сейчас мог туда приехать, на какую-то конференцию по мифу, но живу в цейтноте, вызванном тем, что нужно делать имя на новом месте — и значит, много писать, много печататься и не отказываться ни от каких здешних предложений, касающихся разных научных выступлений. У меня все время выходят статьи на Западе, в Вене должна вот-вот появиться одна книжка, другая[1] — там же ждет перевода на немецкий, но все это столь специализированная херня, что никакого интереса для твоей газеты представить не может. Думаю, что станет полегче только весной будущего года. Может быть, тогда я что-нибудь напишу для твоей газеты? А почему бы тебе не махнуть в Европу? Было бы, конечно, хорошо перевести здесь что-нибудь из твоих рассказов, но пока это безнадежно: современной русской прозой в Германии почти никто не интересуется (имею в виду читателей). (Пришлось сделать перерыв в писании письма почти на неделю — уезжал в Констанц, на конференцию.) В этом семестре я буду вести (вместе с двумя немцами) семинар «Новинки русской прозы» и заставлю студентов прочитать «Невидимую книгу». Посылаю тебе «греческую» фотографию. В руке у меня коньяк «Метакса» — необычайно вкусный. Твою фотографию поставил себе на стол. Закругляюсь. Передай Лене, что мы с Ренатой желаем ей легких родов (еще одна девочка?). Рената кланяется. Обнимаю. Твой

Игорь

14, 19. 9. 81.

У меня возникло какое-то смутное подозрение, что ты родился в сентябре. Если это так, то тебе стукнуло 40. И если все мои предположения справедливы, то тогда я тебя поздравляю с первым серьезным юбилеем и надеюсь на твои писательские, издательские и всяческие иные успехи в следующие сорок лет.

1. Смирнов И. П. Диахронические трансформации литературных жанров и мотивов // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 4. Wien, 1981. В Вене книг по-немецки И. С. не издавал. Возможно, речь идет о монографии: Дёринг-Смирнов И. Р., Смирнов И. П. Очерки по исторической типологии культуры. Salzburg, 1982.

***

4. Сергей Довлатов — Игорю Смирнову

1 апp. <1982>

Дорогой Гага!

Книжку получил, спасибо. Некие Вайль и Генис[1] очень любят Попова, они же — единственные критики так называемого русского зарубежья. Они уже писали про Валеру, и в их книжке «Современная русская проза», которая выйдет летом, есть на эту тему главка.[2] Самая большая у них глава — о Зиновьеве, самая маленькая — о Солженицыне, а Попов — где-то посередине.