Переплет 13 (ЛП)

Джонни покачал головой, губы дернулись. — Это школьное регби. Большинство парней в школьных лигах играют ради развлечения. В профессиональном соревновательном регби я не самый большой парень.

— Но ты огромный! — Я воскликнула.

— Я высокий, — поправил он, прежде чем быстро продолжить. — Скорость жизненно важна для центрового. Мне нужно быть проворным на ногах и ускоряться до чертиков, когда появляется возможность.

Я думала, что Джонни был массивным, но что я знала?

Видимо, не очень.

— Держать и защищать — это моя работа как 13-го, — сказал он. — Держите оборону и защищайте ее. Соревнование на земле или перекручивание рук. Это тоже моя забота, — добавил он. — 12 и 13 играют близко друг к другу.

— Кто твой 12-й в школьной команде?

Джонни наклонил голову в сторону группы мальчиков. — Патрик Фели.

— О. -Я кивнула. — И вы, ребята, хорошие друзья, верно?

Он кивнул:

— Да, он хороший приятель. Я постоянно слежу за Фели и наоборот. Если мяч у него, я должен быть на его заднице, готовый принять передачу и извлечь выгоду, соединившись с одним из крыльев.

— Крыльев?

— 11 и 14, - объяснил он.

Я кивнула. — Хорошо. 11 и 14 — это крылья.

— Именно. Теперь необходимо доверие между двумя центрами — 12 и 13, - объяснил он. — Вам нужно иметь полную, блять, веру друг в друга, знать своего партнера как свои пять пальцев, читать его, языки его тела — черт возьми, вам нужно время от времени читать его мысли.

— Почему?

— Потому что, если я беру соперника на себя, я завишу от 12, чтобы контролировать внутри, и наоборот. Если один из нас облажается, страдает другой, в результате чего страдает вся команда. — Он тяжело вздохнул, — Это тесное партнерство, которое нуждается в прозрачном общении.

— Ты не мог бы немного облегчить себе жизнь, не так ли? — Я вздохнула, чувствуя себя запуганной. — Ты должен был выбрать самую сложную позицию в команде…

— Каждая позиция сложна, — сказал он. — Как спицы в колесе, если один рухнет, мы все рухнем.

— Ты бьешь?

Джонни пожал плечами.

— Я могу, и я бью, когда мне нужно, например, удары по линии или нечетные грабберы, но это не большая часть моей игры.

— Грабберы?

— Поле для удара, за которым нужно гоняться.

— Но ты не часто это делаешь?

— Не особо.

— Почему нет?

— Потому что я обычно занят борьбой за мяч и защитой линии. Мне нужно уметь противостоять сопернику как в атаке, так и в защите. Моетело должно быть готово к ударам, которые я получаю, а я получаю чертовски много ударов, Шэннон.

— Зачем ты это делаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Регби, — объяснила я. — Зачем ты это делаешь?

— Мне это нравится, — просто ответил он. — Всем нам. Физический характер игры. Выброс адреналина. Давление. Награды. Я чертовски люблю эту игру.

Я люблю тебя, чуть не выпалила я, вовремя сдержав три ужасающих слова.

Боже мой!

Откуда это взялось?

Я не любила Джонни.

Я даже не знала его.

И, конечно, то, что я знала о нем, он был хорошим, достойным, красивым, но это никоим образом не означало, что я испытывала к Джонни что-то более глубокое, чем очевидное физическое влечение и подростковое увлечение.

Это было смешно.

Я была смешной.

Перестань лгать себе, прошипел мой мозг, ты любишь его каждой частичкой своего разбитого сердца…

Пораженной и дезориентированной от тревожной мысли, мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он все еще разговаривает со мной.

— … тебе поручена тонна дополнительной ерунды, о которой я не собираюсь вдаваться в подробности и утомлять тебя, — мне удалось поймать его слова.

Он снова переминался с ноги на ногу, вытянув ноги под неудобным углом.

— Ты в порядке? — Я спросила.

— Да. — Он опустил руку к бедру, но быстро отдернул ее, бросив на меня настороженный взгляд. — Я серьезно ненавижу эти долгие поездки на автобусе, — сказал он в качестве объяснения. — Мне слишком тесно.

— Так вот почему ты предпочитаешь сидеть один? — Я предложила, давая ему выход. — Для пространства для ног?

— Да. — Джонни кивнул, его глаза вспыхнули с облегчением. — С моим размером это просто проще.

— Ты тоже сидишь один на своих уроках?

Он кивнул.

— Да, мне так больше нравится.

— Почему?

— Потому что я широкоплечий, — ответил он. — И эти столы чертовски узкие.

Он был широкоплечим.

Он был огромен.

И красив.

Джонни искоса взглянул на меня, ухмыляясь, и сказал: — Я бы все же посидел с тобой.

Мое сердце подпрыгнуло в груди.

— Правда?

Он ухмыльнулся.

— Ты такая крошечная, что не в счет.

Я тяжело вздохнула:

— Я все еще считать.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — тихо рассмеялся он. — Нет никакой борьбы за пространство для ног. — Он посмотрел на мои ноги, всеещеулыбаясь, и поддразнил: — Твои ноги вообще касаются пола?

— Конечно, — подтвердила я, затем быстро нащупала землю пальцами ног, чтобы убедиться, что яправа. — Видишь? — Я откинулась назад, с радостью обнаружив, что на самом деле была права. Конечно, мои пальцы ног едва касались пола, но был определенный контакт с носком. — Ха-ха.

— Ха-ха? — Джонни откинул голову назад и рассмеялся. — Тебе четыре года?