Переплетенный (ЛП)

— Получается, что он ждал пять лет только затем, чтобы побесить тебя? А то, что он знал имя моего бойфренда, еще до того, как я начала с ним встречаться — чистое совпадение, так? — Девушка нервно рассмеялась. — Прекрати увиливать и расскажи мне о моей матери. Или, ей-богу, я поднимусь наверх, соберу вещи и уйду. И ты никогда меня больше не увидишь.

Отец хотел было запротестовать, но не смог. Его дочь никогда еще не бросалась такими угрозами, и он даже не знал, сможет ли она их выполнить. Она тоже не знала. Но, учитывая, как она сейчас была зла на него, ей казалось, что вполне была способна на это.

Он напряженно кивнул:

— Анна забеременела, когда была еще в старшей школе. Ее семья не была этому рада, особенно Каролин, что не удивительно. В конце концов, она бросила школу, и мы поженились. К счастью она перестала исчезать, пока была беременна тобой. Я подумал, что предстоящее материнство изменит ее. Тогда мы были так счастливы, несмотря на поспешный брак. Затем твоя мать начала слабеть. Никто не понимал из-за чего. Она выглядела такой больной, на самом деле, мы думали, что она потеряет тебя. Но все обошлось. Она справилась. Потом ты родилась, и Анна… она… она… умерла, почти сразу после родов. Врачи никак не смогли объяснить ее смерть. Ничто не указывало на то, что ее жизнь находится в опасности, и ей станет хуже, но в момент, когда тебя положили ей на руки, она просто ушла от нас.

Ее отец правильно сделал, что женился на женщине, которая ее родила, и которую он любил. Не смотря ни на что, Мэри Энн гордилась им за этот поступок. Такер поступил с Пенни наоборот. Хотя, многие подростки поступили бы так же.

Отец прокашлялся, его подбородок дрожал:

— Я оказался восемнадцатилетним подростком с ребенком на руках, о котором нужно было заботиться. И как ты знаешь, твои дедушка с бабушкой, которые всегда были готовы поддержать, не захотели ничего для нас делать. Так что, единственным человеком, который мне помогал, была Каролин, но опять же ее родители ненавидели меня и винили в дурном влиянии на нее и, в конце концов, в ее смерти. Так что мы вырастили тебя вдвоем. Она всегда хотела замуж и все еще любила меня, и я пошел ей навстречу и женился на ней.

— Хотя я никогда не переставал любить Анну, и Каролин знала это. Я не заслуживал ее, но она оставалась со мной. Я в неоплатном долгу перед ней, она любила тебя как свою родную дочь. Она боялась, что если ты узнаешь, то она потеряет твою любовь. Я обещал ей ничего не рассказывать и до сих пор держал свое слово.

Многое теперь обретало смысл. И хотя весь мир Мэри Энн развалился на куски, теперь он возрождался из чего-то другого. Правды, а не лжи.

Она только простила предательство подруги и сейчас столкнулась нос к носу с другим предательством. Предательством человека, который должен был защищать ее от всего на свете, того кто всегда вселял в нее мужество говорить правду, какой болезненной бы она не была.

Мэри Энн не хотела больше здесь оставаться и поднялась с кресла.

— Я пойду наверх собирать вещи. Я не сбегаю из дома, — добавила она, когда отец с волнением в глазах поднялся. — Мне просто нужно немного времени. Я останусь у подруги. Мне это нужно, ты должен понимать.

Отец резко сгорбился. Ему было за тридцать, но сейчас он выглядел как измученный старик на пороге смерти.

— Что за подруга? Кто-то из школы? Или с работы?

— Пока не знаю, но не беспокойся. Я не буду пропускать школу. Хотя на работу позвоню и скажу, что заболела. — И это почти и не было ложью. Она никогда еще не чувствовала себя подавленной.

— Возьми хотя бы машину.

— Нет, я…

Перебив, он взял ее за руку.

— Или возьми машину, или останься. Выбери сама. — Он подошел к своему столу, взял ключи и кинул дочери.

Она не поймала, и ей пришлось нагнуться за ними. Все мышцы свело так, что она еле разогнулась.

— Возьми еще это, — сказал отец. Он выдвинул нижний ящик стола и на этот раз достал оттуда желтую записную книжку. — Это принадлежало твоей матери. Анне.

Все это время у него была вещь ее матери, ее настоящей матери, и он прятал это от нее. Она взяла тетрадь трясущимися руками. Как ей хотелось сейчас ненавидеть отца. В тишине она вышла из кабинета и поднялась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Рюкзак был тяжелее, чем всегда: обычно он был заполнен книгами, а не одеждой и весил не так много.

Мэри Энн уезжала, дом, в котором она прожила большую часть жизни, медленно исчезал в зеркале заднего вида. Она не могла сдержать слезы, бегущие по ее щекам. Она оплакивала мать, которую никогда не видела, отца, которого, казалось бы, должна была знать, и неизвестность, в которой прибывала всю жизнь.

Она хотела обвинить во всем отца, но не могла, тем более после того, как он рассказал свою историю. Она вполне могла убить свою мать.