Переплетенный

— Может быть. — Прозвучало так, словно он не был убежден, что такое могло произойти.

В ней взыграло любопытство, насколько сильными ведьмы на самом деле были. И была ли та сила на самом деле чем-то хорошим. Если ведьмы умрут, но их чары останутся в силе, и Эйден не сможет присутствовать на их встрече… Тогда она, Райли и Виктория умрут.

Девушка скривилась от такого хода мыслей. Они создавали путаницу и были совершенно абсурдны. Она не чувствовала себя проклятой. Не чувствовала себя так, словно над ее головой завис нож, готовый убить ее.

— Я нейтрализую силы Эйдена, тогда почему я не нейтрализую чары ведьм?

— Я нейтрализую твои силы, помнишь? Или, возможно, я увеличиваю его силы. Я все еще не знаю. Так или иначе, думаю, это значит, что мы подходим друг другу, — сказал он, очевидно, пытаясь поднять настроение.

— Мне нравятся твои мысли. — Потому что она очень хотела быть с ним. — Мы в самом деле умрем, если Эйден не пойдет на ту встречу с ведьмами?

Райли поцеловал ее в висок.

— Не беспокойся. Я не позволю чему-либо случиться с тобой.

Хоть он и не ответил на вопрос прямо, его уклончивость была красноречивее всяких слов. Да, они бы умерли. Она прочертила X над его сердцем.

— На тебя когда-нибудь накладывали чары раньше?

Он неохотно кивнул.

— Расскажи мне об этом. Пожалуйста.

Сначала он не ответил, и она посчитала, что он решил проигнорировать ее. Потом он вздохнул.

— Несколько лет назад я… встречался с ведьмой. Когда я пытался порвать с ней, она разозлилась и прокляла меня. И моих братьев. До дня своей смерти мы должны выглядеть невероятно красивыми для всех, кого считали друзьями.

— Мм, не слишком-то похоже на проклятие.

— Потому что так проклятие только начиналось. Всякий, в ком мы видели больше, чем друга, кто привлекал нас и вызывал желание встречаться, видел нас невзрачными, даже безобразными.

— Я не считаю тебя безобразным. — Или невзрачным. От него захватывало дух. И она знала, что привлекала его. Он целовал ее и говорил, что хочет ее. — Должно быть, проклятие перестало работать.

— Ты видишь меня настоящим, потому что я умер, и проклятие разрушилось.

— Ты у-умер? Как? Как ты тогда здесь со мной?

Он погладил ее по грудной клетке вверх и вниз.

— Я был истощен феей, которая пыталась добраться до Виктории. Так же, как и ваша современная медицина, наша возвращает людей из мертвых. Меня вернули. Но из-за того, что я умер, проклятие было разрушено. Но не для моих братьев, невиновных во всем этом. — Чувство вины отразилось в его голосе. Очевидно, он чувствовал себя ответственным за их боль. — Мне жаль, что они не могли умереть, чтобы вернуться, как я, но как и ваша медицина, наша не дает гарантий. Есть шанс, что их не смогли бы вернуть к жизни. Так что они увязли во всем этом, непривлекательные для всех женщин, к которым испытывают желание.

Как ужасно. Хотела бы она быть с Райли, если б он не привлекал ее? Она думала, что да. Она полюбила бы его даже в волчьем обличье. Полюбила бы его силу и энергию.

— Ничто не может освободить их?

— Нет. Проклятие, однажды наложенное, нерушимо. Даже ведьмой, которая наложила его. Оно живет своей жизнью, целью которой является исполнение слов, которые создали его.

Значит, для них надежды не было. Любая девушка, к которой они испытали бы желание, с отвращением отвернулась бы от них. И, значит, невозможно было рассеять и чары, которые связали ее.

— Бедняги.

Бедная я. Бедные мы.

Он искренне рассмеялся.

— Не говори при них такого. Они презирают жалость.

Как и он, подумала девушка. Он был сильным, и не хотел, чтобы она или кто-то другой видел его в другом свете. На самом деле, он так хорошо скрывал свои страхи, что она почти верила, что у него их не было. Почти. Но она видела выражение его лица, когда ведьмы приблизились к ним. Она ощутила его муки из-за мрачного будущего его братьев.

— Однажды они найдут свою любовь. Я знаю это.

— Надеюсь, ты права. — Он еще раз поцеловал ее и сел прямо. — Какие у тебя планы на сегодня?

Наступили выходные, это означало только одно.

— Мне нужно на работу. Я не была там несколько недель.

Он посмотрел на нее через плечо тяжелым взглядом.

— И сегодня ты тоже не пойдешь. Позвони и скажи, что ты заболела. Пожалуйста, — добавил он, подумав.

— Я не могу. На этот раз нет. — Положив руку на затылок, она приподнялась на локте, чтобы видеть его лучше. — Я уже близка к тому, что меня рассчитают.

— Лучше быть уволенной, чем мертвой. Ты помнишь, сколько ведьм и фей в городе? Раньше это было опасно, а сейчас — самоубийство. Ведьмы знают, кто ты. Я бы предпочел, чтоб ты осталась дома.

Он мог заставить ее, но вместо этого попросил.

— Хорошо, — вздохнула она.

Он широко улыбнулся.

— Спасибо.

— А где будешь ты?

— Я должен подготовиться к пробуждению Влада, — сказал он, вставая. — Ну, к церемонии пробуждения. Я вернусь через несколько часов, чтобы забрать тебя на бал.

Она подпрыгнула.

— Ты хочешь, чтобы я пошла?

— Разумеется. Я не пойду туда без тебя.

Она мечтательно вздохнула — вслух или про себя, она не знала. Когда он говорил нечто подобное, ей хотелось преподнести ему свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой.