Переплетенный

— Заканчивайте уборку, а затем я хочу, чтобы вы сделали что-то полезное. А именно, каждый из вас возьмет книгу из коробки, что я принес вам на прошлой неделе, и прочитает минимум пять глав. Завтра за завтраком вы расскажите мне, о чем вы прочитали.

У парней вырвались разочарованные стоны.

— Прекратите, сейчас же, — Дэн задумчиво осмотрел каждого из компании. Когда его взгляд упал на Эйдена, он удивленно моргнул, как если бы только что осознал, что Эйден здесь. — Пошли, прогуляемся, — не дождавшись ответа Эйдена, тяжелой походкой вышел из ночлежки. Дверь громко захлопнулась за ним.

— Скажешь ему, где мой тайник, — прорычал Оззи. — И я перережу тебе горло.

— Попробуй, — бросил Эйден через плечо, уходя.

«Тебе обязательно было подначивать его?» — спросила Ева, явно расстроившись.

— Да, — Эйден не любил, когда ему угрожают.

Оказавшись снаружи, парень глубоко вдохнул свежий воздух. Солнце опустилось еще ниже, сумерки сгущались. Это было прекрасным контрастом к его внезапному оптимистичному настроению. Впервые, возможно за все время, Эйден надеялся, что его жизнь изменится к лучшему.

Дэн в нескольких шагах от него брел в сторону северного пастбища, и Эйден поспешил догнать его. Несмотря на то, что Эйден был чуть выше шести футов, Дэн был выше него.

Несколько раз за прошлую неделю, когда Эйден думал, что никто в его голове не замечал, он представлял, что Дэн его отец. Они были явно похожи: светлые волосы (до того, как Эйден перекрасился, чтобы прекратить шутки на блондинистую тему), немного полные губы и квадратный подбородок. Он заставил себя прекратить думать об этом, что привело его в уныние.

Как на самом деле выглядел его отец? У Эйден не было ни одной его фотографии. Не было даже никаких воспоминаний о нем. Единственной вещью, которую он знал о человеке, который дал ему жизнь, было то, что он, так же как и все, решил, что Эйден псих. Тогда как Дэн, менее всего, относился к нему, как к психически неуравновешенному ребенку, нуждающемуся в тюремном заключении.

— Давай перейдем к сути вопроса, не против? — спросил он, когда Эйден догнал его. Он прижал руку к кепке, защищая глаза от солнца, чтобы лучше осмотреть землю пастбища. — Чем ты занимался сегодня?

Эйден сглотнул. Он ожидал этого вопроса, даже придумал ответ на него. Но единственное, что он смог выдавить из себя:

— Ничем.

Он ненавидел врать Дэну, но пришлось. Кто бы поверил, что он сражался с трупами?

— Ничем, да? — Дэн недоверчиво приподнял бровь. — Ничем — причина того, что у тебя все лицо измазано какой-то дрянью, а на шее следы укусов? Ничем — причина, что ты пропадал где-то весь день? Ты же знаешь, что должен ставить меня в известность.

— Я оставил записку, что я пошел осмотреть город, — И это была правда. Он осматривался. Не его вина, что он случайно наткнулся на оживших мертвецов. — Я не делал ничего противозаконного или приносящего вред кому-либо, — И это тоже было правдой. Не было нарушением закона убить уже мертвого человека и нельзя причинить вред трупу. — Даю слово.

Дэн вытащил зубочистку из кармана рубашки и зажал ее между зубами.

— Осмотр города в собственный выходной — это хорошо, я это даже поддерживаю, особенно, если даю согласие перед этим. Но я тебе не давал разрешения. Я бы дал тебе сотовый телефон с собой, чтобы, в случае чего, мог связаться с тобой. Но ты не дал мне такой возможности. Ты кинул записку на кухонный стол и слинял. Я мог бы позвонить социальному работнику, и тебя бы забрали отсюда.

Социальный работник, Мисс Киллерман — из-за нее Эйден оказался здесь. Она была чертовски старой, хотя, скорее всего, ей было что-то около тридцати, как и Дэну, и казалась Эйдену куском льда. Она была закреплена за ним с тех пор, как его перевели из предыдущего учреждения. Он получил, конечно, куратора, но не мог выходить за территорию.

Он подал жалобу. Когда Киллерман рассказала о «Д и М» и отправила туда запрос на прием, он был потрясен. А когда место, наконец, освободилось, он был вне себя от радости. Подумать только, что он мог бы сейчас потерять это место, что заранее его так пугало, остаться без Дэна, даже если бы он узнал, что Эйден опустошает кладбища.

— Эйден, ты меня слушаешь? — спросил Дэн. — Я сказал, что мог бы позвонить социальному работнику и доложить об этом.

— Я знаю. — Он поднял глаза на Дэна, чье лицо скрывала тень. — Ты это сделаешь?

Тишина. Ужасающая тишина

Затем Дэн взъерошил волосы.

— Не в этот раз. Но я не собираюсь всегда быть таким добрым. Ты понял меня? Я верю в тебя Эйден. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Но ты должен соблюдать мои правила.

Такой жест был неожиданным, такие слова очень удивили. Я верю в тебя. Что-то жгло его глаза. Эйден отказывался верить, что это были слезы, даже когда его подбородок начал трястись. Он никогда не считал своего наставника тряпкой.

— Ты все еще принимаешь свои лекарства? — внезапно спросил Дэн.