Переплеты в жизни

– Блин, да что ж это за!.. Что за хрень?! Нет, как я в Москву поеду?!

– Вы на машине поедете, – сказал Гриша. – У вас машина исправна?

– Да иди ты в пень! Что теперь делать?!

С крылечка сбежала Агриппина. В руках у неё была большая тарелка с горкой блинов.

– Мы на двух сковородах нажарили, – похвасталась она. – Как там самовар? Антон, вы что, чистили каминные трубы?

– Маруся! – из дома закричала Лида. – Прими у меня сметану и варенье земляничное!

Маруся забежала в дом и тут только захохотала.

– Ты что? – озабоченно спросила тётя, подавая ей холодную тяжёлую крынку. – Это кто такие? Первый раз вижу!

– Агриппина – внучка профессора Астрова, – сказала Маруся. – Мы с ней недавно познакомились. Антон из нашего университета, только он юрист.

– Он твой кавалер? – осведомилась Лидия. – Или он кавалер этой профессорской внучки?

– Тётя, что ты?! Разве он может быть моим кавалером?!

– Не размахивай сметаной, выронишь. А почему он не может быть твоим кавалером?

Маруся закатила глаза.

– Да мы об этом с тобой уже говорили! Это совершенно другие люди, с другой планеты! Ты посмотри на него!

– Смотрю. Хлыщ какой-то. И, по-моему, не очень умный.

– Сама ты, тётя… ничего не понимаешь!

– Где мне.

– Он на все выставки ходит, в «Гараж» и на «Красный Октябрь»…

– По кондитерской части? На фабрику?

– Тёть, там сто лет нет никакой фабрики! Там крутые выставочные залы, галереи, там коцептуальные группы выступают! Вообще это модные, хипстерские места!

– И ты с ним в эти места ходишь?

– Ну что ты, тётя, – Маруся даже развеселилась. – У них свои девушки, у таких молодых людей. Вроде Агриппины.

– Не знаю, куда твоя Агриппина ходит, а блины она ловко жарит. Видно, дедушка с бабушкой у неё порядочные люди.

– Тётя, какое отношение порядочность имеет к блинам?!

– Самое прямое, – отрезала Лидия Витальевна. – Значит, не тунеядку вырастили, которая только делает вид, что в современном искусстве разбирается, а человека приспособленного.

– Почему… делает вид? – спросила Маруся озадаченно. – Может, на самом деле разбирается!

– Чтоб в искусстве как следует разбираться, – сказала тётя и захлопнула дверь холодильника, – нужно, дорогая моя, хорошее образование иметь! Нужно сначала византийское искусство изучить, потом греков, потом Средневековье от начала до конца, и не только Брейгеля с Босхом, их все знают, но и посложнее кого-нибудь. Ну, Рафаэля, Караваджо мы пропускаем, это даже не первый класс, это подготовительная группа. А уж потом библейские сюжеты, романтизм, реалисты всех возможных школ, авангард, абстракционизм, и ещё когда-а-а мы до современного искусства доберёмся! Самовар выкипит весь. Пойдём.

Маруся проводила тётю Лиду глазами, потом поскакала за ней:

– Тёть, ты что, разбираешься в искусстве?!

– Я? – удивилась Лидия Витальевна, напяливая уличные шлёпанцы. – Нет, конечно. – И закричала: – Гриша, самовар вскипел?! Агриппина, заваривай чай!

Они пили чай с блинами, и профессорская внучка всё подпускала Антону шпильки по поводу его штанов, а тётя Лида предлагала принести с чердака дедушкины брюки.

– В деревне разве можно ходить в эдаких шальварах и штиблетах? У нас тут кругом трава, земля, запачкаться раз плюнуть, попроще надо что-нибудь.

Антон сначала дулся, а потом углубился в свой телефон, повеселел и стал показывать селфи с самоваром. Селфи вышли замечательные, особенно дым. Он очень натурально валил из трубы. Антон ещё раз сказал, что «это взорвёт Сеть». Чаю он не пил, цедил воду из бутылки, а когда заглянул Агриппине в кружку и спросил, почему в чае не плавают щепки и угли, Лидия Витальевна объявила, что пора на речку.

– Вы идите, а вечером мы шашлык пожарим. Гриша вчера такую шейку привёз, хоть сырой ешь!

– Сырую свинину есть нельзя, – перепугался Антон. Он на самом деле не знал, чего от них можно ждать – дикие люди в диких местах, понесло красотку Агриппину к дикарям! – Только говядину, и только особых сортов!

– А, – протянул Гриша, – тогда мы сырую не будем.

Красотка Агриппина почему-то засмеялась и сказала, что, пока Маруся будет мыть посуду, она шашлык замаринует.

– Только я по-старинному мариную, без глупостей, – предупредила она. – Никаких кефиров и майонезов! Соль, перец, травки всякие. Меня так академики-грузины научили. У деда много друзей-грузин. И все почему-то академики!

– Ты, Грунечка, как хочешь, так и маринуй, – сказала Лида, и Маруся поняла, что профессорская внучка покорила тётино сердце навсегда.

На кухне, когда девушки остались вдвоём, Агриппина озабоченно спросила, не слишком ли она некстати.

– Да, конечно, кстати! – воскликнула Маруся почти искренне.

– А ничего, что я этого придурка с собой привезла? Я была без машины, она в сервисе чего-то застряла. Там запчастей каких-то ждут, а дед считает, что моя безопасность – самое главное! А этот придурок и говорит: я вас подвезу! Я ленивая, ты же знаешь! И в городе сидеть неохота, а в Малаховке нету никого, дед с бабушкой в Стокгольме. У деда там конференция. Он бабушку взял, а меня отказался.

– Почему не взял?

Агриппина резала розовое мясо аппетитными толстыми кусками и махнула рукой с зажатым в ней ножом.