Переполох в Бате

— Разве? — спросил Жерар. — Я знаю, что ее от меня спрятали: это я узнал в Черрифилд-плейс в тот же самый день. Я и не ожидал услышать ничего о нынешних делах Эмили от леди Лэйлхэм. Она сделала бы все возможное, чтобы я вообще не приближался к Эмили. А теперь вы пытаетесь скрыть от меня, где она находится.

— Не имею ничего против того, чтобы рассказать вам о том, где именно она сейчас, — ответил Ротерхэм. — Эмили находится у своей бабушки в Бате.

— В Бате! — воскликнул Жерар, и лицо его осветилось радостью.

— Да, в Бате. Но вы, мой дорогой Жерар, не поедете туда. Когда вы покинете этот дом, то вернетесь в Лондон или в Скарборо, если хотите: мне все равно.

— Ну уж нет! — возразил Жерар. — Не в вашей власти вынудить меня! Вы мне рассказали, где находится Эмили, и теперь я найду ее. Она должна сказать мне сама, что переменила объект своей страсти, что счастлива благодаря своей помолвке — только тогда я поверю в это. Я говорю вам это, потому что не желаю обманывать вас. Вы теперь не можете сказать, что я не предупреждал вас о своем намерении.

— Хватит, вы мне надоели! — сказал Ротерхэм, отбрасывая назад кресло и неожиданно поднимаясь на ноги. — Петушитесь, петушитесь, пока у меня хватает терпения. Когда же оно лопнет, вы будете ползать на коленях. Под всем этим фанфаронством так много страха, что достаточно одного моего взгляда — и вы съежитесь от испуга! — Он отрывисто расхохотался. — Вы не станете подчиняться моим приказам?! Хотел бы я посмотреть, как это будет происходить. Вы не устоите на ногах, если я устрою вам нагоняй!

Он замолчал и смерил пренебрежительным взглядом своего подопечного. Жерар был бел, как полотно своей рубашки, слегка дрожал и отрывисто дышал, но его горящие глаза не отрывались от лица Ротерхэма, руки судорожно сжимались, он прошептал:

— Я бы хотел убить вас!

— Не сомневаюсь. Вам, вероятно, хочется меня ударить, не так ли? Интересно, станете вы героически сопротивляться? Если хотите, можете здесь заночевать, но завтра уезжайте, откуда приехали.

— Да я ни за какие блага мира не останусь под одной крышей с вами, — выдохнул Жерар.

— Жерар, я сказал — хватит испытывать меня!

— Я покидаю Клейкросс сейчас же! — сказал, словно сплюнул, Жерар и направился к двери.

— Постойте! Мне кажется, вы о чем-то забыли! Ну же! — Жерар остановился и поглядел через плечо. — Вы сказали, что карманы ваши опустели после того, как промчались через всю страну. Как много я вам должен?

Жерар замер в нерешительности. Отвергнуть это предложение было бы очень эффектно и, пожалуй, он хотел бы сделать подобный жест; с другой стороны, ему предстояло оплатить дорожные расходы, да еще целый месяц впереди, прежде чем он получит деньги за следующий квартал. Драматическое восприятие ситуации стало ослабевать, и юноша произнес достаточно веселым тоном:

— О, я будут вам очень признателен, кузен, если вы одолжите мне фунтов пятьдесят.

— Неужели? А что же я вам тогда пошлю в следующем квартале?

— Можете не беспокоиться, я не попрошу у вас ни пенни вперед! — сказал Жерар торжественно.

— Да вы и не осмелитесь, разве не так? — сказал Ротерхэм, открывая секретер, стоявший в конце комнаты, и вынимая из него шкатулку. — Вам придется обратиться к своей матери. Ну ладно, раз уж частично моя вина, что вы оказались в стесненных финансовых обстоятельствах, я одолжу вам фунтов пятьдесят. Ну а когда в следующий раз вы пожелаете меня выбранить — сделайте это в письменном виде.

— Если вы отказываетесь мне дать вперед мои же собственные деньги, я приму ваши лишь в долг, — заявил Жерар. — Я все верну, как только достигну совершеннолетия.

— Как вам будет угодно, — пожал плечами Ротерхэм, открывая шкатулку с деньгами.

— Я оставлю вам расписку.

— Обязательно. Ручка у меня на столе.

Жерар бросил в его сторону взгляд, полный презрения, вытащил из ящика первый попавшийся лист бумаги и дрожащей рукой написал обязательство. Затем швырнул гусиное перо на стол и сказал:

— Я выполню это обязательство сразу же, как войду в права собственности. Ну а если сумею, то и гораздо быстрее. Я вам признателен. До свидания!

Затем он запихнул протянутые ему деньги в карман и поспешил вон из комнаты, с грохотом захлопнул за собой дверь. Ротерхэм убрал на место шкатулку и медленно вернулся за свой рабочий стол. Он взял расписку и начал рассеянно рвать ее на мелкие части; брови его были сдвинуты, губы сжаты.

Глава XVIII

Мистер Монкслей приехал в Бат затемно в весьма мрачном настроении. Когда юноша отдал распоряжение почтальону взять курс на Бат, он был вне себя от гнева, а сердце переполнял страх. Сцена, которую только что бедняга пережил, бросила его в дрожь, он был ввергнут в ярость острым языком Ротерхэма, только гордость удержала от нервного срыва и позволила скрыть охвативший его ужас под внешней бравадой.