Перепопаданка

— Это следовало остановить, иначе становилось странным. Лежит женщина под наркозом и проснуться не может. Врачи в шоке, родственники в шоке — тотальный беспредел. И ладно один раз. Так повторилось со многими. Вроде спят и живут, — продолжил, а я погладила его руку, очертила пальцем красный узор на тыльной стороне руки. — Я защищал тебя от смерти. А ты сражалась как и со смертью так и за идеалы. Ты была преданная, любящая, страстная, боролась за справедливость. Правда порой и творила абсолютно непонятные вещи.

— Так я мешала? Спасти их?

— Нет! — он обнял меня. — Я не знал, что будет, если разбудить тебя раньше.

Он мог вывести сразу из комы, но сознание других могло пострадать или не вернуться вовсе. Мотивы понятны. В том мире он держал при себе, спасал и защищал.

— А дух? Внутри меня был дух, — слезы потекли из глаз, а он обнял.

— Проекция твоей энергии. И повелители проекция.

— А Мортела?

— Ты переборола смерть, иначе она уничтожила бы тебя, — он укачивал меня словно младенца. — Чшш, тебе нельзя нервничать.

— А то, что между нами было? — подняла заплаканные глаза.

— Будет по-настоящему и дети будут. Ты выйдешь за меня замуж?

— Выйду. Только я хочу конфетно-ягодный период. С цветочками и без зомби.

Эпилог

Женя сидел у окна, внимательно вглядываясь в исписанные синей ручкой бумажки. И что он может там понять в таком корявом почерке?

Меня совсем замотал а вспомни какой сон снился, а что там происходило. Теперь диссертацию пишет по влиянию подсознания и сознания. Вот тебе и игры разума.

Кто бы мог подумать, что мы поженимся. Если б кто-то мне сказал, кто станет моим мужем, я бы рассмеялась ему прямо в лицо. Он считает, что это он спас меня, я считаю, что я бы и сама справилась. Он мой белый принц на прекрасном коне. И даже сейчас сижу и потираю свой уже заметный живот, причем не от еды, а от новой жизни, зародившейся внутри меня. Мы чуть не убили друг друга, но оказались вместе.

Наш цветочно-ягодный период начался суперски. Мы встречались, ходили в кино, вместе проводили время, когда у него оно было. Та и вообще после того разговора я сразу к нему и переехала. Точнее он меня перевез. Без предложения. Сам собрал вещи и сам перевез. Я хоть и сопротивлялась, но всего лишь облила больше вещей водой.

Его сестрой оказалась Карина. И она совсем не такая, какой я себе представляла. Ошибалась по полной. Не стоит судить о людях, если не знаешь всего. А еще оказалось у нее двое детей и они приходили в больницу и читали мне сказки. Дядя просил. Чудные детки Анна и Толик. Частенько приезжали к нам домой.

Еще и мир окончательно установили на Вейхслигере. Все-таки свадьба двух детей влиятельных особ не шуточное дело. Даже несмотря на то, что мы будем жить здесь.

— Я жирная. — высказалась вслух, слегка насупившись. Муж поднялся со стола, подошел ко мне и сел рядом, положив руку мне на живот. Он любил так делать, прислушиваясь как ребеночек толкается внутри. А малыш всегда отзывался, стоило папочке подойти поближе.

— Ты не жалеешь? — тихо спросил он.

— О чем?

— О салатовой комнате.

А все дело в том, что я отправилась на курсы дизайна интерьеров. И покрасила одну из любимых комнат Жени в салатовый цвет. Точнее даже не всю комнату, а только одну стену. Подумаешь, что она гостевая. У него дом большой за городом, а в городе квартира в центре. Беременные странные порой творят вещи.

— Не пожалею! Салатовый нервы успокаивает, — крикнула на мужа.

— Все, все не нервничай, тебе это вредно, — рассмеялся.

И вот думаешь, что истинная пара это притяжение друг другу и неистовая любовь. Но нет истинная пара лишь притягивается друг к дружке. Находит. А вот полюбят ли истинные друг друга или нет — другое дело. Нам повезло. Он спасал меня, защищал, даже у смерти отбил.

— Была б моя воля. Взял бы тебя еще тогда и как следует пытал бы так, чтоб живого места на тебе не осталось, — прошептал муж, прикусывая мочку ушка.

— Женя, я люблю тебя, — млея от поцелуев, простонала.

— И я тебя люблю — прошептал муж, заключая в объятья.

Его руки исследовали мое тело с жадностью путника, оставшегося в пустыне без воды. Наши губы сплелись в жарком поцелуе. Он слегка отстранился. Карие глаза смотрели с вожделением и желанием.

— Беременным полезно, — сказал он.

— Согласна, доктор.

Я притянула его к себе, путаясь пальцами в его длинных волосах. Нежно касаюсь. Пусть даже и не думает, не позволю ему состричь их и откормлю его! Я люблю его за все, за то, что был со мной, за то, что не бросил в том мире и защищал любой ценой. За то, что был рядом и даже, когда уехал, вернулся.

Он такой живой, такой настоящий и совершено не холодный. А еще он самый любимый.